Под знаменем большевизма. Записки подпольщика

Хотя я не имел никакого понятия о работе по рубке леса, все-таки записался и на второй день должен был пешком отправиться в Елань с тем, чтобы оттуда пройти в другую деревню за 200 верст. В Елани я остановился у тов. Мещерякова. Затем меня, Дмитрова и еще 2 политических отправили на место назначения. Несколько дней и ночей пришлось шагать от одной деревни к другой, находящихся друг от друга верстах в 30–40. Кругом — тайга. В каждом шорохе чуяли шаги медведя. Каждый из нас имел за поясом топор. Носить оружие нам запрещали, хотя, по рассказам чалдонов, почти ежедневно медведи нападали на людей. Охотники передавали, что медведь очень хитер, особенно знающий уже вкус человеческого мяса. Он подбирается неслышно, как кошка, и затем неожиданно бросается на человека. Ночью в лесу мы не ложились до тех пор, пока не разжигали костра. Таким образом, мы добрались до деревни, откуда всей экспедицией должны были направиться на место нашей работы.

В этой деревне мы пробыли два дня. Топограф оказался еще молодым человеком, но держался очень нахально. Разговаривал с нами свысока. Всего рабочих собралось около 15 человек. С нами было несколько лошадей, провизии было приготовлено недели на три. Каждый из нас отточил свой топор. Политических среди рабочих было человек шесть. Только один топограф был вооружен — имел винтовку, браунинг и кинжал.

Первые 15–20 верст мы шли по дорожке, которую протоптали местные охотники, а дальше продвигались по компасу. Мы углубились в такую глушь тайги, где, кажется, не бывала человеческая нога. Топограф искал место, которое было бы удобно для заселения, т.-е. местность с речкой и хорошей почвой. Поиски продолжались несколько дней.

На третий день наших блужданий, к вечеру, лошади вдруг остановились и начали фыркать. Чалдоны побледнели и заволновались: фырканье лошадей означало, что они почуяли присутствие медведя. Не успели мы пройти несколько шагов, как увидели смятую траву, где, по об’яснению чалдонов-охотников, лежала медведица с медвежатами и медведь.

— Медведица, когда у ней медвежата, — говорили они, — особенно зла.

Жалкий вид имел наш топограф, вооруженный с ног до головы: он настолько перепугался, что у него стучали зубы. Решено было, как только найдется поблизости вода, дальше не итти, а остановиться ночевать. Между прочим, чалдоны предупредили топографа, чтобы он, если увидим медведя, ни в коем случае не стрелял, так как нужно быть особенно хорошим стрелком, чтобы сразу его убить; если же его только ранить — значит накликать на себя беду.

Мы двинулись дальше в самом тревожном настроении. Мы, политические, составили одну группу, держа топоры наготове. После часа ходьбы волнение наше и напряженность стали постепенно ослабевать. Вдруг раздается крик чалдонов:

— Медведь, медведь!..

В миг наш топограф очутился со своей винтовкой позади всех.

Шагах в 25 от нас, около дерева, стоял громадный черный медведь, совсем непохожий на тех медведей, которых я видел в Париже в зоологическом саду. С одним топором нельзя было и думать о борьбе с ним. Я мысленно прощался со всеми своими родными. С целью прогнать зверя, чалдоны стали ударять топорами один о другой, мы последовали их примеру. Под звук топоров мы издавали какие-то животные крики. Получалась дикая, ужасная музыка. Не помню, как долго продолжалась эта какофония. Медведь поднялся на задние лапы и заревел. Этот рев еще и сейчас звучит у меня в ушах. Медведь простоял так несколько секунд, затем повернулся и ушел.

Несмотря на то, что там, где произошла эта встреча, совсем не оказалось воды, кроме лужи, мы все-таки остановились здесь ночевать. Быстро развели большой костер. Набрали из грязной лужи воды, чтобы хоть немного профильтровать, процедили ее через тряпку, и занялись приготовлением чая и каши. Каждый из нас, несмотря на то, что все это было приготовлено из мутной воды, ел с большим удовольствием. Чалдоны начали рассказывать о разных приключениях, бывших с ними в тайге. Многое, конечно, тут же сочинялось. Из их рассказов было ясно, что спать в тайге можно только под прикрытием разложенного кольцом костра. Когда мы все разлеглись внутри такого кольца, я долго не мог забыться. Мне все казалось, что медведь опять приближается, а мне не очень-то хотелось умереть так глупо… Чалдоны же храпели, как ни в чем не бывало. Только к утру я заснул.

Утром мы снова приготовили из той же грязной воды завтрак и, закусив, двинулись в путь. Мошкара и другие насекомые досаждали всю дорогу. Я буквально опух — руки, ноги, все тело были искусаны.