Подари мне второй шанс

– Ты так красива… так красива, – произнес Чезаре.

Медленно, очень‑очень медленно, словно наслаждаясь самой неспешностью процесса, он опустил голову и коснулся ртом губ Карлы. И тут же с хриплым стоном прижал ее к себе.

Язычком пламени из бушующего пожара ощущений Карла подалась к Чезаре, обуреваемая желанием и пылающая страстью. Он властно завладел ее ртом, а затем, подхватив на руки, вышел из кухни и, толкнув дверь в спальню, опустился на кровать вместе с ней.

Одежда была мигом сброшена, руки‑ноги переплелись, губы встретились вновь, слившись в поцелуе, и они соединились в одно целое, пылая неудержимой страстью. Карла вскрикивала раз за разом, дрожа всем телом. Исступленный восторг, до которого довел ее Чезаре, тот мощный, едва выносимый каскад потоком хлынувших ощущений… И безусловное понимание того, что значит для нее этот мужчина.

Мужчина, которого она любила.

Когда судорожные волны экстаза и накал страстного влечения постепенно сошли на нет, Карла обняла Чезаре и крепко прижала к себе. Его влажная кожа остывала, возбужденное дыхание почти выровнялось, и Карла, уютно свернувшись, тесно приникла к Чезаре. Теперь она убедилась, что никогда до этого момента не знала счастья. Никогда до этого момента Карла не представляла себе, какой может быть любовь. Обнимая Чезаре, она поглаживала ладонями его сильную спину. Случилось чудо, и Карлу переполняло чувство благодарности. Чезаре и сам вскрикнул в кульминационный момент их близости, как будто они занимались любовью в самый первый раз.

Сегодня ночью страсть Чезаре проявилась куда сильнее, чем прежде. Она полыхающим огнем буквально обожгла Карлу, а яростная энергия завершающего толчка соития была невероятной. И даже сейчас, когда она просто лежала рядом, его объятия, крепкие, как никогда прежде, будто демонстрировали, что он не отпустит ее… Никогда не отпустит. Что теперь она стала его, а он отныне ее навсегда.

Навеки!

Веки Карлы затрепетали, она ощутила, как усталость захлестнула ее, и погрузилась в сон.

Проснулась Карла одна. Она услышала, как в ванной комнате струится вода из душа. Несколько мгновений Карла лежала расслабленно, не прогоняя сон. Ощущение чуда все еще не покидало ее. Оно напоминало собой подземный источник, родник, подпитывающий влагой восприимчивую землю. Счастье – драгоценное, огромное, восхитительное – наполнило Карлу до краев. Счастливее она не была в своей жизни еще никогда.

Душ отключился, и пару минут спустя Чезаре, обернувший бедра полотенцем, появился в спальне. Он ступал бесшумно, видимо не желая беспокоить Карлу. А она продолжала лежать неподвижно и, не размыкая смеженных век, представляла себе хорошо знакомый ей утренний ритуал – вот он поспешно одевается, поправляет и застегивает манжеты, завязывает галстук. У него, скорее всего, назначена какая‑нибудь встреча, да и она сама должна присутствовать на редакционном совещании этим утром. Поэтому Карла не возражала, чтобы Чезаре сейчас ее покинул. Будет ведь и вечер, и ночь, и много других ночей… Впереди у них замаячило совместное будущее. Она была уверена в этом. Просто убеждена!

Чезаре подошел к кровати, сел возле Карлы и погладил ее по плечу, будто хотел разбудить. Но она сама открыла глаза и улыбнулась. Подняла руку, чтобы перехватить протянутую руку Чезаре. Он позволил ей это сделать, но лишь на мгновение, а затем отстранился, так и не ответив на улыбку. Его лицо оставалось совершенно бесстрастным.

Откуда ни возьмись возник ужас, обуявший Карлу так, будто кто‑то ткнул ее ножом в живот.

– Карла, мне нелегко сообщать тебе это…

Голос Чезаре толчками вырывался из горла. Губы едва разжимались. А Карла, застывшая, лишившаяся способности даже пошевелиться, могла только неотрывно смотреть на него.

Он вздохнул, поднялся. Высокий, сильный, теперь он смотрел на нее сверху отчужденно и как бы издали, отстраненно.

– Сегодняшняя ночь была последней, когда я смог быть с тобой, – сказал он. – Через несколько дней я объявлю о своей помолвке. – Чезаре снова взглянул сверху на Карлу без всякого выражения на лице. – Мне очень не хотелось, чтобы ты услышала об этом от кого‑то еще. – Он помолчал, сжав губы. – Но я должен сказать тебе, чтобы ты знала…

У Карлы было такое ощущение, будто в ее сердце вонзили кривой нож с зазубренным лезвием.

– Я хочу, чтобы ты знала, что эти наши шесть месяцев вместе были прекрасны! Я их никогда не забуду.

Чезаре повернулся и направился к двери спальни.

– Я сам закрою, не провожай, – сказал он на ходу и, остановившись, произнес, внезапно побледнев: – Береги себя, Карла.

И вышел. Карла слышала, как Чезаре пересекает гостиную, направляясь к входной двери. Тогда она, секунду назад еще оцепеневшая от неожиданного, безграничного ужаса, пулей вылетела из кровати и со скоростью торнадо понеслась вслед за ним. Абсолютно голая. Обнаженная, как и ее душа. Глаза пылали огнем, как пламя плавильного горна. Но вырвалось у Карлы всего одно короткое слово:

– Почему?