Читаем Подарите мне море… полностью

Подарите мне море…

29.11.02 День как день, не лучше и не хуже других. Скорости всё нет, но из графика пока не выбились. Пятница опять же, день хорош своим преддверием выходных, но плох тем, что работники береговых офисов пытаются в этот день завершить все недельные дела, чтобы спокойно отдыхать в выходные. Стараются забросать пароход перед уходом домой разными телеграммами минут за пять до окончания рабочего дня, чтобы ты не успел ответить или спросить что-нибудь, и с чистой совестью, с чувством выполненного долга домой. А ты мучайся тут до понедельника – что бы это значило? Или, например, сообщат тебе, что денег переводят столько-то (конечно, меньше, чем ты просил), или там замены такому-то не будет, и пропали на два дня в расчёте на то, что человек помучается выходные и смирится, ну а если бы это было на неделе, да в обычное рабочее время, ты бы им покою не дал весь день. Вот такая коварная эта пятница, так и ждёшь подвоха до конца дня.

01.12.02 Чувствуется, что ребята устали и теряют юмор. Сказал второму, поднявшись на мост после чая, чтобы приободрить его, а то после известия, что его не сменят в этот раз, он всё молчит, что сегодня рыба под маринадом – очень успокаивает, говорю. Он помолчал, потом прозвучало вопросительное – «что?», потом после некоторой паузы – «а…, понял». Мне бы, наверное, тоже было не до юмора, если бы сказали после семи месяцев, что надо ещё в один рейс идти. Вот так нас кинули опять, пообещав сменить всем экипажем, а меняют половину. Хотя отработали все одинаково. Не до юмора тут некоторым.

02.12.02 Прошли Гибралтар. Покинули Средиземное море, которое к нам довольно терпимо отнеслось, и вышли в суровую зимнюю Атлантику. Наступил последний и, наверное, самый трудный этап рейса. Покачаемся напоследок. Встретили судно Азовского пароходства с названием “гей Смирнов”. Наверное, первые три всё-таки были “Сер”, но их смыло волнами. В этот же день вечером в лирику ударило. Вот что получилось:

Опять отъезд, опять сплошная мука,

Вокзалы, расставанья, корабли.

Как вынести опять эту разлуку,

Как дотянуть до встречи, до любви.

И никуда от этого не деться,

Как не пытайся изменить судьбу.

Путем, что ею был отмерян с детства,

Как ни пытался бы свернуть – иду.

Сквозь шторма вой, сквозь ругань,

Сквозь туманы, швартовки,

Отшвартовки, штиль, прибой,

Пройду, вернусь и сяду на диване,

Возьму гитару – я опять с тобой.

И никуда от этого не деться,

Я где-то рад, что не сменил судьбу,

Ты, я, наш дом, две дочки, и два внука,

Механик Яша, выше этажом.

Когда опять придёт пора прощаться,

И я опять надолго загрущу,

Наверное, будем и скучать, и волноваться,

Судьба сложилась так – другую не хочу.

Даже на песню смахивает, надо попробовать. Немного примитивно, конечно, но что взять с человека на восьмом месяце плавания? Всегда перед отъездом домой кокой-то творческий зуд одолевает. Хочется что-нибудь свершить эдакое. Вот помню, как-то так же нашло перед списанием на “Горизонте”, и нарисовал картину, «Мистерия» назвал. Пока рисовал, нравилась, приехал домой, и уже совсем другие ощущения. Никого особенно не впечатлила, да и мне самому тоже показалась не очень. Видимо, к этому творчеству на пороходах в преддверии отпуска в обстановке предотпускной эйфории надо относиться с известной долей иронии. Потом дома, когда эта эйфория предчувствия встречи уляжется, будет всё это казаться не так уж, а пока вот хочется творить. Вот, еще одна песня написалась:

Брызги и пена летят,

Вздыбило корпус волной,

Вот и начался декабрь,

Скоро нам ехать домой.

Здравствуйте, снежные дни,

Южное солнце, прощай,

Мы навсегда сохраним

В сердце своем “Enterprise”.

Нас провожает с тобой

Марево дальних дорог,

Нас ожидают с тобой

Сполохи новых тревог.