Подарок коллекционера (ЛП)

Просто дыши, напоминаю я себе, когда поезд подъезжает к станции. Если что-то из этих плохих вещей произошло, я не могу изменить это, беспокоясь, а если этого не произошло, я зря накручиваю себя. Я стараюсь не паниковать, когда выхожу из поезда, поплотнее прижимая к себе пальто, чтобы никто не смог залезть мне в карман.

На улице холодно, и я погружаюсь в себя, пока ловлю такси. У меня никогда в жизни не было достаточно денег, чтобы потратить их на такси. Это кажется ужасной роскошью, когда я даю водителю адрес квартиры, сидя в относительном комфорте и тепле салона автомобиля, когда он въезжает в пробку.

Рождественские украшения повсюду заставляют мое сердце болеть, напоминая мне о прошлой ночи. Интересно что сейчас делает Александр? Кусаю я свою потрескавшуюся нижнюю губу. К этому времени он уже проснулся без меня. Он будет пытаться прожить свой день без моей помощи, пытаясь самостоятельно поесть и одеться. Я представляю, как он просыпается в одинокой постели, и на глаза наворачиваются слезы. Я сменила беспокойство и скорбь из-за отсутствия одного человека на другого, но Джорджи — мой брат. Моя семья. Независимо от того, что я могла чувствовать к Александру, независимо от того, были ли эти чувства правильными или нет, выбора никогда не было.

Со временем это пройдет, твердо говорю я себе. Александр — моя первая влюбленность, мое первое увлечение, первый мужчина, с которым у меня когда-либо была близость. Вот и все. Я чувствую, что люблю его, но это связь, возникшая в результате травмирующей ситуации, не более того. Даже если любовь настоящая, даже если это моя первая любовь, со временем и это пройдет. Разве так не всегда бывает? Это не похоже на сказки. Я не буду тосковать по нему до конца своих дней, даже если пустая боль в груди и животе, которая, кажется, проникает до костей, говорит об обратном.

Я чувствую, все это потому, что это было первое чувство до сих пор, из-за всех эмоций и травм, связанных с тем, что у меня было, говорю я себе, поднимаясь в квартиру, мое сердце пропускает удары в груди, когда я приближаюсь. Я должна сосредоточиться на настоящем, на том, как справиться с объяснением того, что случилось с Джорджи, если он здесь, или какие шаги предпринять дальше, если его нет.

Ни из-под двери, ни из окон не проникает свет, и у меня внутри все сжимается от головокружительной тревоги, когда я поднимаю кулак и сильно стучу в дверь, раз, другой, а затем в третий.

— Джорджи! — Я зову его, надеясь, что он так долго не отвечает, потому что не хочет открывать дверь незнакомцам, как и должен, или избегает рекламщиков. — Джорджи, это Ноэль! Пожалуйста, открой дверь, если ты там! Джорджи, это Ноэль!

Я продолжаю стучать, когда зову, морщась, когда задаюсь вопросом, сколько времени потребуется, чтобы кто-нибудь из соседей вышел, чтобы выяснить причину всего этого шума, но, по крайней мере, тогда один из них мог бы подсказать мне, где мой брат. Я близка к тому, чтобы начать колотить в двери, идущие по коридору, когда дверь внезапно распахивается под моим поднятым кулаком, и худое совиное лицо моего брата смотрит на меня из темноты квартиры.

— Но…Ноэль?

Его голос срывается, когда он произносит мое имя, его глаза становятся шире, чем я могла себе представить, и я ничего не могу с собой поделать. Ни единого слова не слетает с моих губ, когда я разражаюсь слезами, бросаюсь вперед и обнимаю его, сжимая так сильно, что мне кажется, я слышу, как что-то хрустит.

— Я так боялась, что ты ушел, — рыдаю я в шею своему младшему брату. — Я думала, что не смогу найти тебя или что-то случилось… что-то ужасное…

— Ну, это были не совсем розы, — ворчит он, извиваясь в моих объятиях. — Я не могу дышать, Ноэль. Отпусти меня, и мы сможем поговорить.

Я неохотно отпускаю его, вытираю лицо рукавами пальто, захожу в квартиру и закрываю дверь, прежде чем кто-нибудь сможет выйти и увидеть сцену, которую я устроила на нашем пороге.

Внутри квартиры темно, но я вижу, что в глазах Джорджи тоже блестят слезы, когда он смотрит на меня с потрясенным лицом.

— Я думал, ты умерла, — говорит он, его голос снова срывается. — Где ты была? Я думал, ты бросила меня…

Я яростно качаю головой, сбрасываю пальто и вешаю его на крючок.

— Я не хотела, — говорю я ему. — Я думала, что смогу расплатиться с долгами нашего отца. Но все пошло не по плану.

— Как? — Джорджи хмурится. — Ты сказала, что денег нет… — Его глаза расширяются, и я вижу на его лице что-то вроде шока и разочарования. — О.

— Не смотри на меня так, — резко говорю я ему, проходя дальше в гостиную. — Я пыталась сделать то, что нужно, чтобы убедиться, что ты не пострадал. Не осталось никого, кто мог бы это сделать, кроме меня, Джорджи. Они бы продолжали преследовать тебя.

— Да, но… — Он шаркает ногами по ковру, опускаясь в кресло, которое раньше принадлежало нашему отцу, в то время как я осторожно сажусь на край дивана. — Теперь я хозяин в доме. И я не должен позволять никому и пальцем прикасаться к тебе, особенно таким…

Я фыркаю.