Подарок от Гумбольдта

– Америка должна благодарить своих гангстеров. Мафия по крайней мере глупостей не делает. А те ребята в Южной Америке только и знают, что политику. Расправляются с людьми ни за что ни про что. Откуда мне знать, почему они выбрали Текстера. Должно быть, приняли за важную шишку. Они разрешили ему послать письмо в какую-то газету, и он упомянул тебя. Твое имя по всей мировой прессе прошло.

– И что же он пишет?

– Он обращается за помощью к мировой знаменитости – историку и драматургу Чарлзу Ситрину. Говорит, что тот заплатит выкуп.

– Эти парни просто не знают, кого она взяли в заложники. Господи, надеюсь, они не причинят Текстеру вреда.

– Вот потеха будет, когда они узнают, что Текстер ничего собой не представляет. Так, средненький писака.

– Ничего не понимаю. Он что, выдает себя за важную птицу?

– Ни хрена в Южной Америке не разберешь.

– Теперь я вижу, насколько прав мой друг профессор Дурнвальд. Он говорит, как хорошо было бы рассечь Западное полушарие по Панамскому перешейку, и пусть себе южная часть плывет куда хочет. Только вот таких непонятных и опасных мест становится на Земле все больше и больше.

– Чарлз, чем больше комиссионных ты мне заплатишь, тем меньше тебе придется платить террористам за Текстера.

– Но почему же я должен им платить?

– А кто же еще? Больше некому.

* * *

Известие о том, что Текстер попал в руки к террористам, удручило меня. Сжималось сердце, когда я представлял себе, как его бросили в кишащий крысами подвал и он со страхом ожидает пыток. В конце концов, Текстер ни в чем не виноват. Да, он не абсолютно честный человек, но многие из его дурных поступков – это просто заблуждения. Беспокойная натура, Текстер не мог сидеть на месте, всегда что-то искал и что-то делал, и вот оказался в плену у фанатиков, которые отрезают людям уши, закладывают бомбы в почтовые ящики, угоняют самолеты и убивают пассажиров. Недавно, случайно раскрыв газету, я прочитал заметку о том, что одна нефтяная компания заплатила десять миллионов долларов в качестве выкупа за своего представителя в Аргентине, но так и не добилась его освобождения.

На другой день после переговоров я написал письмо Карлу Стюарту, издателю Текстера. «Мне стало известно, что Пьер похищен и в своем призыве о помощи назвал мое имя. Разумеется, я готов отдать все, что у меня есть, лишь бы спасти ему жизнь. Пьер – замечательный человек в своем роде, и я искренне привязан к нему. Мы дружим с ним более двадцати лет. Думаю, вы уже связались с государственным департаментом и нашим посольством в Буэнос-Айресе. Мною написано несколько статей на политические темы, но я далек от политики. Позвольте мне сказать вот что. На протяжении сорока лет я был прилежным читателем прессы, но прилежное чтение газет не приносит никому никакой пользы. Пресса не сумела предотвратить ни одной политической катастрофы. Постепенно я перестал интересоваться новостями. Тем не менее мне кажется – говорю это как беспристрастный наблюдатель, – что между дипломатией канонерок, как одной крайностью, и потворством пиратству всех мастей, как другой, должна сконцентрироваться некая новая сила. В этом смысле неуверенная политика Соединенных Штатов разочаровывает. Неужели только сейчас мы начинаем извлекать уроки из событий Первой мировой войны? После Сараева мы поняли: нельзя допустить, чтобы из-за актов терроризма вспыхивали войны. Один из заветов Вудро Вильсона заключается в том, что крупные нации должны уважать права малых наций. Но мы словно застряли в том, шестидесятилетней давности, времени и подали миру жалкий пример – поддаемся запугиванию.