Подарок от Гумбольдта

Затем конверт был торжественно вскрыт. В нем находилась рукопись, озаглавленная: «Киносценарий. Авторы – Чарлз Ситрин и фон Гумбольдт Флейшер». Я вздохнул свободно. Присутствующие по очереди читали страницу за страницей. Не могло быть никаких сомнений. Сцена за сценой, кадр за кадром фильм следовал нашей рукописи. Для верности Барбеш посмотрел еще постановочный сценарий – отклонений от литературного почти не было – и сделал подробное продуманное заявление, которое и было запротоколировано.

Гумбольдт – да будет земля ему пухом! – на этот раз не подвел, сделал все как надо.

– Итак, констатируем, что при соблюдении законной процедуры мы установили абсолютную подлинность документов, – заключил Барбеш и, обращаясь к представителям противной стороны, добавил: – Полагаю, вы застрахованы против подобных случаев?

– Нам-то какое дело? – бросил Кантебиле.

Такой страховки у киношников не было.

– Наши сценаристы ничего не говорили о существовании первоначального произведения, – заметил один из молодых людей.

Неугомонный Кантебиле не мог понять, что для настоящего бизнесмена история с обнаруженным сценарием – всего лишь еще одно дело, которое необходимо решить. Я и сам поразился хладнокровию и благовоспитанности, проявленным участниками заседания. И господа Фюре и Барбеш, и оба представителя кинокомпании сошлись во мнении, что незачем затевать дорогостоящий судебный процесс.

– А как мы поступим с соавтором мистера Ситрина?

Вот они, хваленые молодые администраторы из самых лучших наших университетов. Им ничего не говорило имя фон Гумбольдта Флейшера.

– Его нет в живых, – прочувствованно сказал я. Мои слова были встречены безучастно.

– Наследники есть?

– Насколько мне известно, только один.

– Хорошо, мы обо всем доложим нашему руководству. На какую сумму компенсации вы претендуете, джентльмены?

– Нам отступного не надо! – выкрикнул Кантебиле. – Нам нужны проценты с проката.

– Полагаю, мы вправе знать, какую прибыль принес компании фильм, – сказал Барбеш.

– Господа, будем реалистами. Это можно расценить как дополнительную претензию.

– Что значит дополнительная?! – заорал Кантебиле. – Тут все вместе считать надо. Да мы вас!..

– Спокойнее, мистер Кантебиле, пожалуйста. У нас серьезный разговор… – произнес Барбеш. – Так или иначе, мы рассчитываем, что руководство компании всесторонне взвесит все «про» и «контра» и внесет свои предложения.

– Вас не заинтересует еще один замысел для кино от того же автора? – спросил я.

– У вас есть еще сценарий? – спокойно, не выразив никакого удивления, спросил один из гарвардцев. Я восхитился тем, как он вышколен. Такого врасплох не застанешь.

– Он еще спрашивает! – вставил Кантебиле. – Факт, есть.

– У меня с собой еще один запечатанный конверт, и в нем изложены кое-какие идеи относительно нового фильма, – сказал я. – Между прочим, мистер Кантебиле не имеет к нему никакого касательства. Он даже не подозревает о его существовании. Его участие ограничивается «Кальдофреддо».

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – буркнул Кантебиле.

На этот раз я прекрасно знал, что делаю.

– Я хочу попросить мистера Барбеша и мэтра Фюре представлять меня в этом деле.

– Представлять нас! – поправил Кантебиле.

– Меня, – твердо повторил я.

– Да, конечно, только вас, – не задумываясь согласился Барбеш.

За свою жизнь я недаром потерял кучу денег. По крайней мере освоил коммерческий жаргон. Как заметил Джулиус, во мне есть задатки настоящего Ситрина.

– В этом конверте содержится один сюжет, придуманный тем, кто сочинил историю с Кальдофреддо. Не угодно ли вам, джентльмены, спросить у людей, которых вы представляете, не пожелают ли они ознакомиться с этим сюжетом? Моя цена за ознакомление – заметьте, только за ознакомление, – пять тысяч долларов.

– И ни цента меньше, – добавил Кантебиле.

На него никто не обратил внимания. Я чувствовал себя хозяином положения. Джулиус, как я уже упоминал, всегда хотел, чтобы я проникся Романтикой Бизнеса – так он это называл. Неужели меня увлекла эта самая Романтика? Но что в ней есть, кроме наскока, напора и наглости? Почти никакого удовольствия от того, что добился своего. Разве можно сравнить это с удовольствием любоваться цветами и думать о чем-то серьезном, например о том, как войти в контакт с мертвыми?

Мы шли с Кантебиле по набережной Сены. Париж был непривлекателен в этот час. Вода в реке походила на просроченное лекарство.

– Я все-таки достал их – разве нет? Добыл тебе денег, как и обещал. Теперь твой «мерседес» – семечки. С тебя двадцать процентов.

– Мы договаривались о десяти.

– Хорошо, десять, если возьмешь меня в дело со вторым сценарием. Я уж подумал, что ты на меня разобиделся.

– Я напишу Барбешу, чтобы тебе выплатили десять процентов. За «Кальдофреддо».

– Неблагодарная ты свинья. Без меня ты бы проспал все на свете. Газет не читаешь, поц. Ничего не знаешь. Не знаешь даже, что с Текстером.

– А что с Текстером?

– Я не хотел тебя расстраивать до переговоров. Значит, не знаешь, что случилось с Текстером? Его похитили в Аргентине.

– Не может быть! Кто похитил, террористы? Но зачем? Он жив?