Подарок от Гумбольдта

«Я выходил из ресторана на одной из самых оживленных улиц Буэнос-Айреса и вдруг почувствовал, как трое неизвестных приставили к моей голове пистолеты. Под тройным прицелом я понял всю тщетность уловок перехитрить бандитов, которые я когда-либо лелеял. До этой минуты я не вполне сознавал, как часто современный человек сталкивается с такой угрожающей ситуацией. Голова моя ждала пули, и тем не менее в ней вертелись мысли о том, как спастись. Меня втолкнули в автомобиль, и я успел подумать: «Хана!» Меня не подвергли физическим издевательствам. Скоро стало очевидным, что я попал в руки не насильников и террористов, а просвещенных политиков, которые отстаивают принципы свободы и справедливости – разумеется, в их понимании. Они хотят доказать миру свою правоту и для этой цели выбрали меня, эссеиста и журналиста, довольно известного широкой публике. – Даже здесь Текстер не упустил случая прихвастнуть. – Боевики стараются убедить общественное мнение в том, что они не бездушные и безответственные фанатики, а опираются на давние и высокие традиции. Постоянно ссылаются на Ленина и Троцкого, считавших насилие незаменимым инструментом политической борьбы. Им знакомы имена революционеров, классиков той традиции, и в России девятнадцатого века, и во Франции века двадцатого. Меня даже заставляли посещать семинары по Жоржу Сорелю и Жану Полю Сартру. Да, мои похитители – серьезные принципиальные люди и обладают к тому же качеством, обозначенным Гарсиа Лоркой термином Duende, то есть внутренней силой, от которой закипает кровь и которая знает только повелительное наклонение».

Остальное в заметке было выдержано в том же духе.

Когда мы встретились с Кэтлин в кафе, я показал ей вырезку и сказал:

– Текстер всегда питал слабость к громким фразам. По мне, лучше получить три пули в затылок, чем сидеть на семинарах по Сорелю и Сартру.

– Ты слишком строг к нему. Он хочет жить. Вдобавок это, ей-богу, захватывающее приключение. Где Текстер в заметке пишет о выкупе?

– Вот здесь: «…Мне позволено воспользоваться случаем и просить моих друзей и мою родню внести пятьдесят тысяч долларов, дабы я снова мог увидеть моих малолетних детей». Ну и так далее. Ничего не скажешь, «Таймс» умеет кормить своих читателей сенсациями. Только оболваненная публика принимает такие публикации всерьез.

– Не думаю, чтобы террористы прикончили его после того, как разрешили обратиться к общественному мнению, – заметила Кэтлин.

– Да, с их стороны это было бы непоследовательно. Хотя кто их знает. Во всяком случае, я уже не так сильно беспокоюсь за Текстера. Надеюсь, с ним будет все в порядке.

Кэтлин начала выспрашивать, какие у меня планы на ближайшее время. Я ответил, что хочу провести месяц-другой в Дорнахе, неподалеку от Базеля – там находится Швейцарский штейнеровский центр. Сниму домик, может, дочери приедут погостить на лето.

– Ты должен получить кучу денег за «Кальдофреддо».

– Да, кое-что должен получить. Я по-прежнему намереваюсь отдать долю Гумбольдта дяде Вольдемару.

– На сколько же ты рассчитываешь?

– Тысяч на тридцать, самое большее – на сорок.

Мои ожидания оказались более чем скромными. Барбеш доторговался с киношниками до восьмидесяти тысяч. Кроме того, они заплатили пять тысяч за ознакомление со вторым сценарием и впоследствии взяли на него опцион.

– Не хотят упустить выгоду, – сказал Барбеш по телефону. Кантебиле как раз пришел к адвокату. Я слышал его громкий настойчивый голос. – Да, он здесь, – подтвердил Барбеш. – С таким типом мне еще не приходилось иметь дело. Сует нос куда не следует, действует через мою голову, шумит и угрожает мне. Осточертел хуже горькой редьки. Не будь он вашим доверенным лицом, мистер Ситрин, я давно выставил бы его за дверь. Давайте заплатим ему его десять процентов, чтобы наконец отвязался.

– Мистер Барбеш, разрешаю вам выплатить этому поганцу восемь тысяч, и пусть проваливается ко всем чертям… Что нам предлагают за второй сценарий?

– Они начали с пятидесяти тысяч. Я возразил: совершенно очевидно, что покойный мистер Флейшер выбрал здесь современную тему, обратился к животрепещущему материалу, по которому изголодалась публика. Кстати, мистер Ситрин, вы не возражаете, если я скажу, что вы теперь не должны уходить из кино? Если надумаете написать новый сценарий, гарантирую вам самые выгодные условия. Всего за две тысячи в неделю.

– Боюсь, меня это не заинтересует, мистер Барбеш. У меня другие планы.

– Жаль, очень жаль… Но может, вы передумаете? Они много раз спрашивали.

– Нет, благодарствую. Я занят другой работой.

– Тогда не возьметесь ли консультировать? У них ничего нет, кроме денег, и они будут рады-радехоньки выложить двадцать тысяч за то, что вы, как никто другой, способны проникнуть в замысел фон Гумбольдта Флейшера. «Кальдофреддо» крутят по всему миру.

– Никогда не говори с ходу «нет» в ответ на что бы то ни было. – Это взял трубку Кантебиле. – И вот еще что, Чарли. Мне должно отломиться от второй картины. Если б не я, то вообще бы ничего не закрутилось. Вдобавок с тебя причитается за авиабилеты, гостиницу, такси, обеды.