Подарок от Гумбольдта

Я сидел позади двух благоухающих, оживленно болтающих друг с другом дам. Мы свернули на Сорок седьмую улицу, отделявшую Кенвуд, где жили богатые, от Оуквуда, где жили бедные, проехали пивную, закрытую после того, как одному из посетителей из-за восьми долларов нанесли двадцать ножевых ран. Это сделали те, кого Кантебиле назвал ребятами-сорвиголовами. Где сейчас потерпевший? Покоится в сырой земле. Кто он был? Никто не знает. И теперь вот другие люди проезжают на автомобилях мимо, едва замечая место происшествия, и думают о своем «я», о прошлом и будущем этого «я». Если это говорит только о ребяческом себялюбии и наивной вере в то, что ты перехитрил судьбу и избежал могилы, то и думать не стоит. Но, как говорится, это надо еще посмотреть.

Джордж Суибл горячо исповедовал жизненную силу и потому считал замечательным, когда мужчина в возрасте ведет активную половую жизнь. Я не соглашался с ним. Но когда позвонила Рената и плача объявила, будто всегда была равнодушна к Флонзейли и хочет, чтобы я вернулся, я воскликнул: «Слава тебе, Господи!» – и со всех ног помчался к ней. С Дорис Шельдт было покончено, хотя она очень мне нравилась. Впрочем, «нравилась» – слабое слово. Я был страстный женолюб. Меня обуревали безумные желания, я сходил с ума по молоденьким. Возможно, я желал не только молоденьких. Как бы то ни было, такая женщина, как Рената, не могла не вызвать сильнейшего желания. Знакомые дамы не одобряли ее. Кто-то сказал, что она вульгарна. Может, и вульгарна, зато восхитительна. Кроме того, лучи любви должны падать под особым углом, чтобы коснуться такого сердца, как мое. Из той покерной ночи у Джорджа Суибла, когда я много пил и много говорил, я вынес одну полезную мысль: для ненормальной ступни нужна ненормальная обувь. Если к ненормальности добавляется привередливость, то хлопот не оберешься. А у меня все еще ненормальная ступня? Я хочу сказать, что у меня такой уклон в эротику, что все странности души переходят в ногу. В результате плоть приобретает столь причудливые формы, что ей ничего не подходит. Так физический недостаток побеждает любовь, а любовь – это сила, которая никогда не покидает нас. Своим существованием мы обязаны совершенному некогда акту любви, поэтому душа в неоплатном долгу перед любовью. Так я понимаю странности любви и души. У Ренаты, считающей себя кем-то вроде астролога, другое мнение. Она убеждена, что все мои беды – от знака зодиака. «Никогда не видела такого бестолкового, незадачливого и несчастного Близнеца-неумеху, не способного устроить свою жизнь. И нечего скалить зубы, когда я говорю о звездах. Я тебе не безмозглая подстилка. Не женщина твоей мечты из “Камасутры”».

Я скалил зубы не из-за слов Ренаты, а потому, что мне предстояло прочитать все статьи о Близнецах в ее плохо подобранной астрологической библиотеке. Одна книга меня особенно поразила. Там говорилось о Близнеце как о думающей и чувствующей мельнице, где перемалывается душа. Что до «Камасутры», то Рената была самой настоящей женщиной, хотя не всегда раскованной в постели. Временами она становилась тихой, грустной, говорила о своих «расстройствах». В пятницу мы летим в Европу, это наша вторая поездка в нынешнем году. У нас были серьезные причины приезжать в Европу. Если я не помогу молодой женщине зрелым советом и симпатией, что еще я могу предложить ей? Да, я принимал близко к сердцу проблемы Ренаты.