Поддержание. Корпорация прогресса

Выгравированный на дверях «глаз» пялился на него, стараясь рассмотреть самые мерзкие уголки души. Позади с шипением закрылась машина, свет в салоне и фары погасли. Том сглотнул – ощущение было такое, словно последний из живых только что бросил его в одиночестве. Он перенес вес тела с одной ноги на другую и скрестил руки на груди. Двери здания перед ним бесшумно распахнулись, представляя взору просторный холл. Вдоль стен освещенный тусклыми декоративными лампами, он казался огромной пещерой, дальний конец которой терялся во тьме. Справа из полуоткрытой двери на пол ложились голубые отблески от терминалов, должно быть, дежурка ночной охраны. Никто оттуда не появился, хотя Том не сомневался, что за ним пристально наблюдают. Из глубины холла медленно выплывало, увеличиваясь, светлое пятно, пока не превратилось в хрупкую девушку в белом костюме. Она остановилась у дверей, оглядела Тома с ног до головы, нахмурив высокий лоб, кивнула своим мыслям или инструкциям, слышимым только ею в ушном чипе, и жестом пригласила внутрь. Долго упрашивать не пришлось.

Кабинка лифта медленно направилась вниз, в другое время это бы даже порадовало, к подземельям Том привык, Убежища Коалиции мало от них отличались. Сейчас не покидала неизвестно с чего взявшаяся мысль о спуске в склеп. Спутница помалкивала, вжавшись в стену, словно задалась целью занимать как можно меньше места. Том покачивался на здоровой ноге, пытаясь дать отдых раненой. Лифт остановился, ожидая чего-то, девушка скользнула вдоль стены к двери и приложила руку к считывающему устройству. Мигнул голубой огонек, лифт спускался еще пару секунд. Том понял, что на нижние этажи требовался особый пропуск. Наконец створки разъехались, вперед простирался длинный ярко освещенный коридор минус седьмого этажа. С однотипными дверьми по обеим сторонам он напоминал гостиничный или больничный, только стены были выкрашены в глянцевый серый цвет. Серебристый.

На ходу Том рассматривал таблички на сенсорных панелях у дверей – никакой полезной информации, только длинные номера. В голове неприятно кружилось, зрение сузилось, превращая мир в бесконечный серый туннель. Взгляд не желал задерживаться даже на плавно покачивающихся впереди приятно округлых бедрах девушки. Одна из дверей слева беззвучно распахнулась, в нос ударил едкий запах антисептика, а следом за ним в Тома с громким возгласом влетел взъерошенный человек, на ходу натягивающий белый халат.

От вездесущего антисептика жжет глаза, горечь во рту не исчезает даже во время еды.

– На выход, на выход. – Кто-то тыкает бластером в спину, толкает по бесконечному коридору. Боль сводит с ума, и Том не знает, что заставляет его держаться на ногах. Упрямство?

«Сегодня не кормили, – думает он, с трудом продвигаясь вперед. – Зато продезинфицировали, не жалея этого вонючего дерьма. На трупы еду не переводят, а улики надо смыть заранее, м?»

– Давай, шевели ногами. Свежий воздух ждет.

Впереди открывается дверь, за ней нет ничего, кроме яркого белого света.

– Эй, все нормально? Нормально? – Человек в халате повис у него на руке, заглядывая в лицо возбужденно-круглыми глазами. – Может, на свежий воздух?

– Нормально, – повторил за ним Том, отлипнув от шершавой стены и потирая ушибленное плечо.

– Что же вы от меня так шарахнулись-то! – сокрушался человек, заламывая руки. Гримасы на его лице за несколько секунд отразили весь спектр чувств от злости до ужаса и отчаяния. – Простите, прошу! Не ожидал кого-то тут сбить в такое-то время суток! Право, за какое чудовище вы меня приняли?

– За белое, – прошептал Том почти беззвучно, человек не смог бы услышать.

Тот вздрогнул, едва различимо.

– Вы куда-то спешили, доктор Фелльманн, – с нажимом в голосе напомнила девушка.

– Да. Простите, – смутился человек в халате, хватая Тома за руку и пожимая ее. – Простите.

Его взгляд выхватил шрам на запястье. Человек отпрянул, дерганым движением взъерошил волосы на макушке, и без того торчащие в разные стороны. Краска сошла с бледных щек, а мешки под глазами, напротив, налились синевой.

– Простите. Я действительно очень спешу.

Дверь в конце коридора отличалась от остальных: не автоматическая, без таблички или сенсора. Ее украшала старомодная округлая ручка, какие встречались на исторических снимках. Девушка толкнула ее, прилагая заметные усилия, в двери скрипнул давно не смазанный механизм, пропустила Тома вперед, но заходить не стала. Послышался глухой удаляющийся стук каблучков.