Поделись своей любовью

— В основном. Потуг я не чувствовала. До сих пор не могу объяснить, что это такое. Не было у меня непроизвольного сокращения мышц брюшного пресса, настолько они растянулись к концу беременности. Я стояла и просто наклонялась, когда мне командовали.

— Бывает же такое! — изумилась женщина.

— Бывает и не такое. Роды настолько вымотали меня, что практически не осталось сил обнять дочь. Но хорошо помню: в маленьких глазках была такая осмысленность, что я удивилась. Невероятное чувство охватило меня. Не знаю, как это описать, не придумано таких слов. Это что-то неземное, — глаза Ольги стали влажными от приятных воспоминаний.

— А как вы потом с ребенком управлялись? Не было тяжело?

— В послеродовом отделении я не могла ни на секунду отойти от моей малышки. Из 24 часов в сутки я была рядом с ней 23 часа и 55 минут. Это невообразимая привязанность. В один момент мне стал никто не нужен. Смысл жизни поменялся на 180 градусов. Не знала, что во мне такой мощный материнский инстинкт. Ты начинаешь жить только своим ребенком, ее дыханием, улыбками, лепетом. Сейчас она с моими родителями, и я каждую минуту думаю только о ней.

— Здорово! Так мне про роды никто не рассказывал!

Я тихонько порадовалась этой беседе. Искренние слова быстро доходят до души и сердца.

Зашла в предродовую к Арине. Девушка тихо с кем-то разговаривала по телефону, увидев меня, быстро его отключила. На ее лице было все то же спокойствие.

— Арина, мне нужно вас осмотреть, чтобы понять, как продвигаются роды.

— Надеюсь, все идет как нужно. Чувствую внизу давление головки, слава Богу, что вы меня обезболили, и я не мучаюсь хотя бы физически.

После осмотра стало понятно, что еще чуть-чуть, и мы родим.

— Пора иди в родильный зал. Арина, прошу вас, слушайте каждое мое слово.

Потуги были легкими, девушка выполняла все точно. Наконец-то появилась головка плода, затем он весь. Мы перерезали пуповину.

— Я хочу увидеть ребенка, — неожиданно настойчиво сказала Арина.

Не нашлась, что ей ответить. С объяснениями она справилась сама.

— Все равно мы будем его хоронить. Поднесите его ко мне.

Мы выполнили просьбу. Несчастная женщина взяла ребенка на руки, крепко обняла, поцеловала и нежно погладила.

— Сынок, прости меня, — в ее глазах появились слезы. — Можете забрать.

Акушерка взяла мертвого младенца и направилась к двери, неся его, как хрустальную чашу. Арина до последнего провожала его глазами. Я снова поразилась внутренней силе этой женщины. Ни истерик, ни озлобленности, ни поиска виноватых.

— Спасибо вам за все, — раздался ее негромкий голос. — Я вижу, как вы стараетесь не ранить меня лишний раз, как нянчитесь, успокаиваете и помогаете. Спасибо.

Я наклонилась и обняла ее. Мне захотелось отдать ей всю любовь, что живет во мне. Она обняла меня в ответ.

— Осталась самая малость, и мы дадим вам возможность отдохнуть, хорошо? — спросила я.

— Хорошо мне уже никогда не будет, — ответила Арина.

— Будет, обязательно будет! — сказала я.

Женщина плакала. Беззвучно, просто текли слезы из глаз.

— Дайте, пожалуйста, мой телефон, я хочу позвонить мужу и сказать, что все закончилось, — попросила она.

— А он сейчас где?

— Дома.

— Так, может, все-таки пусть возвращается? Я разрешаю побыть вам вместе.

— Не нужно, он сейчас с нашими родителями, им вредно оставаться одним, — прошептала Арина и набрала номер. — Дорогой. Я уже родила. Не волнуйся… Как мама? Плачет? Успокой ее. Уже поздно, давайте завтра с утра. Я не хочу, чтобы она видела меня в таком виде. Люблю тебя тоже. Пока.

Вероятно, от сквозняка, в отделении с грохотом захлопнулась дверь. И тут же послышался испуганный голос санитарки: «Конец света!»

Я закончила все манипуляции с Ариной.

— Вас сейчас отвезут в палату. Закончится капельница, мы снимем катетер, и можно будет поспать. Но я еще зайду. Обязательно.

— Спасибо за заботу, — сказала совершенно измотанная женщина.

Снова звонок. Игорь Петрович.

— Вы нужны в гинекологическом приемнике.

В смотровом сидела молодая девушка с растрепанными волосами, вся в синяках, с порезами на руках и лице, в запачканной одежде, смотрела в пол, ежилась и дрожала, хотя в помещении было тепло. Рядом стоял сотрудник милиции.

— Здравствуйте, что случилось?

— Эта гражданка обратилась к нам с заявлением об изнасиловании. Нужен осмотр.

— Проходите, пожалуйста, ложитесь в кресло, — пригласила я страдалицу.

Девушка молча, не говоря ни слова, выполнила мою просьбу.

— Потерпите, пожалуйста, немножко, — попросила я.

Вдруг она спросила, стараясь не смотреть мне в глаза:

— Все страшно?

Я объяснила, что и как.

— Парни из моей группы пригласили меня на день рождения. Мы, конечно, выпили, но не знаю, как они на это решились…

— А откуда у вас раны на лице и руках?

— Когда я сказала, что напишу заявление в милицию, они попытались выбросить меня из окна. Стекло разбилось, я порезалась, но не выпала, — при этих словах ее стало колотить.

— Успокойтесь, вам сейчас ничто не угрожает.