Подъем Испанской империи. Реки золота

Туземцы Тринидада были объявлены каннибалами 23 декабря 1511 года – таким образом, их было позволено захватывать в рабство{1173}. В тот же самый день король выпустил в Бургосе указ, в котором говорилось, что «можно покорять и брать в рабство всех, кто оказывает сопротивление или не желает оказывать прием в своих землях капитанов и других, которые, согласно мандату, прибывают к этим берегам, дабы наставлять здешних людей в основах святой католической веры»{1174}. Это включало карибов, населявших весь Антильский архипелаг и северное побережье Южной Америки от Мартиники до Картахены{1175}. Колонисты Санто-Доминго были в восторге. Они прекрасно знали (что бы там ни предполагали себе в Кастилии), что практически любого можно назвать карибом и, таким образом, обратить в рабство{1176}.

Судьи аудиенсии в конце концов прибыли в Санто-Доминго. Они не поддержали Монтесиноса и доминиканцев. Эти трое судей – Васкес де Айон, Матьенсо и Вильялобос – сами стали самыми активными деятелями торговли индейскими рабами, а также жемчугом, создав схему судейского участия в коммерции, которая повлияла на дальнейшее доверие к испанской юрисдикции.

В 1512 году из Санто-Доминго в поисках рабов отправились две экспедиции: первая в составе четырех каравелл, двух бригантин и четырехсот человек, организованная Диего Мендесом, тем самым отважным колонистом, который спас Колумба в 1502 году; вторая была организована Хуаном Фернандесом де лас Варгасом, торговцем-конверсо из Севильи, тесно связанным со всей администрацией. Два из этих кораблей направлялись на Виргинские острова и будущую Доминику из группы Наветренных островов{1177}.

Король Фердинанд, узнав о проповеди Монтесиноса, приказал Диего Колону урезонить проповедника. Если он и его собратья-доминиканцы продолжат упорствовать в своих ошибках (которые, как беззаботно заявил король, были осуждены еще десять лет назад), то губернатор получит приказ отослать их всех назад в Испанию{1178}. Через несколько дней, 23 марта, фрай Алонсо де Лоайса, глава доминиканцев Испании, написал письмо, в котором делал выговор фраю Педро де Кордова и Монтесиносу и призывал последнего прекратить проповедовать свою скандальную доктрину. Если эти проповеди будут продолжаться, то больше монахов-доминиканцев присылать не будут{1179}. Вряд ли это можно считать наказанием, и уж вряд ли это могло бы иметь хоть какой-то эффект. В Испании последовала продолжительная дискуссия по вопросам, затронутым Монтесиносом в его проповедях. И доминиканцы, и колонисты прислали ко двору представителей, доминиканцы – Монтесиноса, колонисты – францисканца Алонсо де Эспиналя{1180}. В конце концов, завоеванию Канарских островов предшествовало законодательно подтвержденное заявление епископа Алонсо де Картахена, в котором говорилось, что эти острова являются частью королевства визиготов{1181}.

В августе 1512 года вернувшийся в Испанию фрай Антонио Монтесинос был лично вызван на Совет королевства в Бургос. Он сказал королю: «Государь, прошу Ваше Высочество оказать мне милость и дать мне аудиенцию. Ибо я должен поведать Вам вещи, которые чрезвычайно важны для Вашего дела». Король ответил: «Говорите что пожелаете, отец»{1182}. Тогда Монтесинос огласил длинный список жалоб индейцев. Это не просто произвело впечатление на короля, но привело его в ужас, и он созвал группу богословов и чиновников, чтобы обсудить проблему.

Следует вспомнить, что подобная королевская комиссия собиралась Короной по вопросу относительно Колумба. Комиссия встречалась в Бургосе более двадцати раз, вероятно, в доме коннетабля Кастилии, Каса дел Кордон, здании в мавританском стиле, над главным входом в который имелся барельеф в виде вервия. Именно тут Фердинанд и Изабелла принимали Колумба в 1496 году, здесь умер в 1506 году король Филипп. Этот пояс Святого Франциска связывал герб рода Веласко с королевским. В смысле символики место казалось вполне подходящим. Строительство этого здания началось в 1482 году.

Здесь говорились совершенно необычные вещи, и следует признать, что эти дебаты были уникальны в истории империй. Разве Рим, Афины или Македония когда-нибудь дискутировали по поводу правомочности своих завоеваний? Поступали так Франция или Россия? Стала бы Британия устраивать научный диспут в Оксфорде, чтобы выяснить, законна ли их война против ашанти или афганцев? Одна эта идея вызывает смех[24].

Незадолго до этой дискуссии появился некий труд, озаглавленный «Комментарии ко второй книге сентенций» и написанный в Париже шотландским философом Джоном Мэйджором в 1510 году. В нем содержалось пространное теоретическое рассмотрение роли Испании в Америке. Мэйджор не допускал мирской власти ни папы, ни императора, и заявлял, что незнание веры не лишает людей собственной независимости, но вот вооруженное сопротивление проповеди веры – лишает{1183}.