Подъем Испанской империи. Реки золота

Рабство в смысле, близком к европейскому, было хорошо известно в Америке еще до прибытия европейцев – правда, не среди таино. Это было одно из многочисленных удобных для конкистадоров сходств двух миров. В обеих основных устойчивых монархиях, Мексике и империи инков, имелось достаточно много рабов{1153}. Карибы также использовали таино и прочих пленников в качестве рабов.

Десяток колонистов Эспаньолы в августе 1509 года получили позволение строить каравеллы для захвата рабов на соседних островах{1154}. В том же месяце губернатор одобрил предложение группы торговцев поставлять индейцев с Багамских островов или с континента по сниженным ценам. Если пленники шли в услужение добровольно, их называли naborнas (слугами по договору); если они сопротивлялись, их считали рабами{1155}. Но в отличие от набориас Эспаньолы, эти уроженцы Багам (лукаяны) не имели собственной земли для возделывания. Таким образом, между ними и собственно рабами разница была небольшая.

Главой заинтересованных в этой авантюре был казначей Мигель де Пасамонте{1156}. Он был чиновником, но ни он, и ни кто другой из его современников государственных служащих не считал, что служба должна мешать коммерции. В этом отношении его поддерживал счетовод Хиль Гонсалес Давила. Как было сказано позже на судебном разбирательстве в отношении протеже епископа Фонсеки в Санто-Доминго, Кристобаля де Тапиа, «имущество этой земли не имеет отношения к индейцам»{1157}.

Король тоже был в этом заинтересован. В начале 1510 года он писал Диего Колону:

«Я видел письмо, которое вы прислали с вашим братом Фернандо… Ныне я отвечаю на ваши тревоги касательно золотых копей. И поскольку Господь дает его [золото], и мне оно нужно для войны в Африке [с берберскими пиратами], нельзя снижать добычу. И поскольку индейцы слишком хилы для дробления камня, прошу вас направить в шахты [черных] рабов, которых я вам посылаю еще пятьдесят через чиновников Севильи»{1158}.

10 февраля 1510 года король, находившийся тогда в городке Гвадаррама, разрешил послать в Новый Свет еще двести африканских рабов. Большинство из них первоначально были привезены в Лисабон или Севилью португальцами из Гвинейского залива или с Островов Зеленого Мыса. Некоторые были неграми, другие – берберами. Некоторые из них, или даже их отцы, долго пробыли в Европе. Однако две сотни было значительным количеством, и это решение короля, даже больше чем акт 1507 года, который мы упоминали выше, стало важной вехой в истории африканской работорговли с Америками.

На этой стадии никого не волновало положение этих африканцев, которые как рабы ценились везде. Около 150 человек, купленных в Португалии генуэзскими купцами из семейства Сальваго, Балианом и Антонио, похоже, были в 1510-м отправлены на Эспаньолу на принадлежащих королю судах{1159}.

Король заметил, что с каждым годом импорт золота с Эспаньолы вроде бы увеличивается. Золота в общей сложности на 445 000 песо было доставлено за три года, с 1503-го по 1505-й, из него на 116 000 песо было напрямую добыто в королевских копях. Между 1506-м и 1510-м эта цифра выросла почти до миллиона, из которых Короне пошло более 250 000 песо{1160}. Именно эта сторона Индий интересовала Фердинанда: до сих пор трудно понять, привлекало ли его что-нибудь еще.

Для учета золота командор Очоа де Исасага, новый уполномоченный Каса де Контратасьон, сменивший генуэзца Франсиско Пиньело (он умер в 1509 году), предложил ввести некоторые изменения в организации этого севильского учреждения. Находясь в Монсоне, где проводил март королевский двор, Исасага предложил свои усовершенствования. Эти 36 указов (одобренных королем, Фонсекой и Кончильосом 15 июня 1510 года) были важными, но индейцев они не затрагивали. В них указывалось, что все транзакции должны заноситься в единую книгу. Там будут вестись записи для подсчета всех денег, как доходов, так и расходов, а в другой книге будут регистрироваться все виды объектов. Дела будут вестись дважды в день, с 10 до 11 утра и с 5 до 6 вечера. Летом утренние часы будут с 9 до 10 утра.