Подъем Испанской империи. Реки золота

Диего Колон, старший, законный сын адмирала, прибыл в Санто-Доминго из Испании 9 июля 1509 года после спокойного путешествия на «Ке Диос Сальве» с большим штатом челяди и домочадцев{1142}, среди которых была Мария де Толедо, его великосветская дама-супруга, племянница герцога Альбы. Мария привезла с собой множество высокородных девиц, которым предстояло стать фрейлинами, достойными супруги вице-короля{1143}.

К тому времени Диего исполнилось тридцать лет. Как все испанские губернаторы, он приехал к месту службы со своими друзьями, помимо своего младшего брата Фернандо и дядьев – некогда печально известного Бартоломео (который стал главным судебным приставом, то есть алькальдом) и Диего, не говоря уже о двоюродных братьях, таких как Хуан Антонио и Андреа Коломбо. Администрации Овандо повезло, что возвращение этих старших членов семейства Колумба не привело к мятежу на острове.

Диего привез с собой опытного мирового судью, Маркоса де Агилара из Экихи, которого он поставил главным судьей острова. С ним прислали свои товары важные кастильские торговцы – например Алонсо де Небреда, успешный торговец из Бургоса, состоявший в кровном родстве с купцами-конверсо этого города. Среди прочих спутников Диего Колона был Гарсия де Лерма, предприниматель из Бургоса, который считается первым капиталистом Карибов{1144}.

Диего был придворным, но не мореходом. Всю жизнь он провел при дворе инфанта Хуана или королевы, а потом короля. Отец очень любил его, как правило, заканчивая свои письма к нему словами: «Твой отец, который любит тебя больше, чем себя».

Колумб строил большие планы для Диего. Можно вспомнить, что в 1493 году он просил для него кардинальства. Затем он надеялся, что Диего женится на Менсии, дочери герцога Медина Сидония, который обладал такой мощью на Гибралтаре. Но король отказал ему. В конце концов, он сыграл более удачную партию, женившись в 1508 году на Марии де Толедо. Лас Касас писал о Диего Колоне, что «он был, скорее, наследником страданий, трудов и неудач своего отца, чем положения, почестей и привилегий, добытых этими усилиями»{1145}. Это было так. Диего считался наследным адмиралом – но ничего не говорилось о его титуле вице-короля. Имелись и другие привилегии, дарованные его отцу, включенные в знаменитый контракт Санта-Фе от 1492 года, которых не было в титуле Диего от 1509 года. Потому он начал тяжбу против Короны – забавное приложение к его отправке на новое место службы.

С собой он вез тщательно разработанные инструкции{1146}. Во-первых, ему было сказано, что во всех отношениях с церковью желательно полагаться на казначея, Мигеля де Пасамонте. Во втором пункте благосклонно говорилось об Овандо: «Меня известили, что фрай Николас весьма достойно ведет себя». Диего Колона просили получить от своего предшественника Овандо меморандум о том, как он осуществлял руководство островом{1147}. Затем новому губернатору предписывалось присматривать за госпиталями, которые были основаны в Буэнавентура-де-ла-Консепсьон.

Король добавлял, что его главным желанием является обращение индейцев Эспаньолы в христианство, и чтобы ради этого в каждом городе был бы клирик, не обязательно священник, дом которого находился бы рядом с церковью. Губернатор также должен был сказать индейским касикам, что он хочет, дабы с ними «обращались хорошо, а не грабили». Они, в свою очередь, должны были обещать хорошо обращаться со своими собственными индейцами. Индейцы не должны были иметь никаких праздников, кроме «тех, которые празднует другой народ наших королевств», то есть в испанском стиле. Все – и испанцы, и индейцы – должны были жить в городах. Индейцев, ставших бродягами, следовало заставить работать, а те, которые наследовали имущество, не должны были продавать его за бесценок. Никто не должен продавать или давать оружие индейцам.

Губернатор вместе с казначеем Пасамонте должны были обеспечить максимально возможную добычу золота. Золото плавилось группами из десяти человек, или же сколько будет сочтено правильным, под контролем доверенного лица. Диего Колон должен был пересчитать индейцев на острове и провести перепись населения – если, однако, этого уже не сделал Хиль Гонсалес Давила, придворный, который был назначен счетоводом. Следовало следить за падением и ростом населения. Губернатор должен был позаботиться, чтобы никто не был праздным, «ибо праздность опасна».

Фердинанд надеялся, что треть мужского населения Эспаньолы можно будет направить на поиски золота в песчаных руслах рек или в скалах.