Подъем Испанской империи. Реки золота

Каса де Контратасьон также занималась управлением имуществом тех, кто скончался в Индиях. Оно должно было храниться в сундуках с тремя замками, как и все золото. Хотя никому из осужденных по религиозным или другим делам не позволялось отправляться в Индии, все остальные жители Кастилии и Арагона могли туда отправиться, если им хотелось, зарегистрировавшись в Каса де Контратасьон{1161}. Каждое крупное судно впредь будет иметь на борту нотариуса. В Каса должен был быть умный управляющий, казначей, счетовод и, опять же, нотариус. Любой, кто хотел отправиться в Индии в первую очередь должен был предоставить свое судно для инспекции{1162}. Такие поправки давали Короне многие выгоды, включая обложение налогом тех, кто отправлялся в Новый Свет. В следующем году были добавлены очередные усовершенствования, когда указом Каса де Контратасьон получила право гражданской и уголовной юрисдикции, а также время, необходимое для разбирательства со всеми делами, связанными с торговлей с Санто-Доминго. Однако арестованные Каса должны были содержаться в городской тюрьме в Севилье.

В долговременной перспективе куда важнее этих бюрократических поправок было отправление в Санто-Доминго в августе 1510 года шестерых доминиканцев, как результат указа короля Фердинанда, подписанного в предыдущем ноябре. Все эти монахи были из реформированной части ордена, из «провинции святого Гавриила эстремадурского»{1163}. Идея прислать доминиканцев в Индии принадлежала фраю Доминго де Мендоса, образованному, благочестивому проповеднику, который умел осуществлять на практике хорошие идеи{1164}.

Поначалу эти доминиканцы не казались соперниками францисканцам, которые к тому времени хорошо угнездились на острове Эспаньола. Но не пройдет и нескольких месяцев, как они будут представлять угрозу всему традиционному ордену. Эти монахи стали великими реформаторами ранних дней испанского правления. Их великолепные монастыри, построенные в течение следующего поколения в Новом Свете, стали достопримечательностями не менее важными, чем города.

Доминиканцы не сразу приступили к делу, и 1510 и 1511 годы прошли без особых событий. Тяжба Диего Колона за наследство была решена Советом королевства в Севилье 5 мая 1511 года, наследные права нового адмирала были признаны не над всей территорией к западу от линии, определенной Тордесильясским договором, как он требовал, но, как минимум, над островом Эспаньола и другими землями, открытыми его отцом, – немалым архипелагом{1165}.

Диего надеялся на другое решение, поскольку принятое означало, что он всего лишь губернатор, а титул вице-короля ему не вернули{1166}; но все равно этого было достаточно, чтобы снова начать исследования, и потому его друг Хуан де Аграмонте был направлен на северо-запад континента – в Панаму и дальше{1167}.

Первая audiencia или первый верховный суд в Новом Свете также был организован на Эспаньоле в 1511 году. Поскольку располагался он в Санто-Доминго, этот город в течение нескольких поколений оставался фактически столицей Испанской империи в Новом Свете.

Судьями были назначены Лукас Васкес де Айон (он приезжал как представитель в Санто-Доминго для суда над Мальдонадо и даже вел кое-какие дела на острове), Хуан Ортис де Матьенсо и Марсело де Вильялобос. Из них Васкес де Айон происходил из семьи конверсо из Толедо, где его отец был советником. Ортис де Матьенсо приходился племянником казначею Каса де Контратасьон, Санчо де Матьенсо, которому и был обязан этим назначением. Вильялобос был севильцем, женатым на Исабель де Манрике, родственнице герцога Нахэра.

Все эти судьи считали, что их назначение позволяет им вести торговые дела на острове, особенно Васкес де Айон. Они также ожидали получить важную часть в управлении колонией. Испанские аудиенсиас были более беспристрастными. Диего Колон тоже протестовал, хотя не относительно коммерции. Он не думал, что кто-то будет оспаривать у него губернаторскую власть. Если эти судьи остаются здесь, то разве они не должны составить губернаторский совет под его управлением?{1168}

Но прежде чем эти судьи прибыли на Эспаньолу, острова достигли еще несколько доминиканцев{1169}. Теперь в колонии было около двадцати этих монахов – больше, чем францисканцев. Их лидер, фрай Педро де Кордова, был праведным человеком, благоразумным и обаятельным, хорошо понимающим в теологии. Он прибыл из Кордовы и происходил из хорошей семьи. Он учился в Саламанке и некоторое время провел в монастыре Торквемады – монастыре Святого Фомы в Авиле. Губернатор принял его хорошо.