Подъем Испанской империи. Реки золота

Фердинанд понял, что от дипломатии пора переходить к войне. В сентябре он отправил в Италию флот из более чем сорока каравелл под командованием Гарсерана де Рекесенса. С ним был герой последних этапов войны с Гранадой, Гонсало Фернандес де Кордова – Эль Гран Капитан, который вскоре выступил в Калабрию, где начал длительную легендарную карьеру. Флот Рекесенса был организован вездесущим Фонсекой{607}.

В Италии случилось еще одно событие, связанное с открытиями Колумба. Вновь цитируем замечательного Гвиччардини:

«Это было то время, когда впервые появилась хворь, которую французы называли „неаполитанской заразой”, а итальянцы либо „фурункулезом”, либо „французской заразой”. Причиной было то, что впервые она появилась у французов, когда те были в Неаполе, а потом, когда они маршировали обратно во Францию, она расползлась и по Италии. Эта болезнь проявлялась либо в виде отвратительных фурункулов, которые часто становились неизлечимыми язвами, либо сильной болью по всему телу. И поскольку лекари не имели опыта в исцелении подобной заразы, они применяли лекарства, которые не столько помогали, сколько наносили вред, что зачастую приводило к заражению крови. Таким образом, болезнь унесла многих мужчин и женщин всех возрастов, а иные оказались ужасно искалечены и недееспособны, страдая от практически постоянных мучений».

Этой хворью был сифилис, от которого люди Колумба уже пострадали в Новом Свете и который начнет свое долгую жизнь в европейской культуре{608}. Это название было введено Джироламо Фракасторо, когда он опубликовал свою поэму «Syphilis Morbus Gallieus» в 1530 году. К тому времени хворь была уже широко известна, и уродливые болячки омрачали жизнь императоров, шутов, французов и турок, епископов и дельцов, а также солдат и миссионеров. Зараза в основном процветала среди высших слоев общества – кто грешил больше, был сильнее наказан.

Глава 12 «Можем мы продавать этих рабов или нет?»

Мы хотим узнать у теологов и знатоков канонического права, можем ли мы продавать этих рабов или нет?

Фердинанд и Изабелла – Хуану Родригесу де Фонсеке, 16 апреля 1495 года

К 1495 году король и королева Испании осознали, что открытия Колумба выявляют для них новые возможности, но и возлагают новые обязанности. И они начали ощупью прокладывать пути имперской политики. Решительное влияние на нее, как и на прочие вопросы, оказывал Хименес де Сиснерос, новый духовник королевы, а с января 1495 года – преемник кардинала Мендосы в качестве примаса и архиепископа Толедского{609}. Как архиепископ этот способный, суровый и деятельный церковник продолжал вести такую жизнь, как если бы оставался отшельником. Он ходил босиком, он продолжал отдавать все свое внимание реформам францисканского ордена – что вызвало недовольство, особенно когда он настоял на том, что братья должны вести аскетический образ жизни. Некоторые из них, по слухам, уехали в Северную Африку, чтобы принять ислам, но не расставаться со своими любовницами{610}.

Однако чиновником, который обеспечивал в Севилье или Кадисе осуществление решений странствующего королевского двора касательно Индий, был другой прелат – Хуан Родригес де Фонсека, некогда архидиакон Кадиса, который в те годы стал негласным министром по делам Индий. В 1494 году он был назначен епископом Бадахоса, хотя ни разу в этом эстремадурском городе не бывал и не жил, поскольку работа на благо Короны держала его в Севилье. Он получал за свои труды годовое жалованье в размере 200 000 мараведи. Он также стал членом Совета Кастилии, что принесло ему еще 100 000 мараведи. Он был компетентным и находчивым человеком, – но он недолюбливал Колумба, чей гений он не замечал и в котором видел только недостатки.

В то время все это замечали. Лас Касас писал о Фонсеке: «Он куда успешнее создавал флотилии, чем служил мессы»{611}, и добавлял:

«Я всегда слышал и был в том уверен, и даже своими глазами видел, что он и правда всегда был против адмирала, не знаю, зачем и почему… Должен сказать, справедливо или нет, адмирал был против него, и в этом я не сомневаюсь. И все же епископ был человеком из хорошей семьи, высоким духом и очень близким к монархам»{612}.