Подъем

Сегодня среда. Обычная, немного серая из-за царящей за окном непогоды, ничем не примечательная и как всегда со мной бывает в первой половине дня, насыщенная моими сонными тяжкими вздохами. Я старательно работаю над очередным заказом, но всякий раз остаюсь недовольной результатом, из-за чего перевела уже уйму шерсти, теперь грудой скопившейся на столе.

— Да, — отвечаю на телефонный звонок не глядя, и, услышав голос говорящего, вздрагиваю, уколов палец иголкой.

— Привет, — я впадаю в ступор, недоверчиво отводя телефон от уха и, косясь на горящий экран, желаю убедиться, что слух меня не подвел. Он не звонил мне с той памятной ссоры с сыном, а я уже слишком устала читать ему нотации и взывать к благоразумию, чтобы проявлять инициативу и набирать его номер, лелея в груди надежду, что все, наконец, устаканится. Не знаю, что же конкретно случилось между ним и Семеном, тщательно оберегаемая своими мужчинами от лишних переживаний, но думаю, он превзошел себя, раз ребенок с такой непреклонностью избегает общения.

— Здравствуй, — что мне еще сказать? Удивительно, насколько когда-то близкие люди способны отдалиться друг от друга…

— Могли бы мы встретиться?

— Встретиться? — переспрашиваю и откладываю свою работу, начиная грызть указательный палец. Неловкий разговор на тротуаре, это одно, а целенаправленно ехать на встречу с человеком, которого не видела столько лет — неимоверно трудная задача.

— Я могу подъехать к тебе…

— Не надо, — резко отрезаю, выпрямляясь, и быстро добавляю. — Давай встретимся в парке. У нашего старого дома. Через час. Мне как раз забирать дочь от свекрови.

— Ладно. Буду ждать.

Я, не мигая, пялюсь в стену перед собой, даже не замечая, как в дверь небольшой каморки, которую я переделала под свой кабинет, заглядывает миловидная девушка, и что-то спрашивает, уже не раз повторяя вопрос.

— Что?

— Звонила Фролова. Интересовалась возьмешь ли ты заказ…

— Да. То есть, нет. Нин, я сама ей перезвоню, — суетливо бросаю в сумку мобильный и ключи от машины, но вновь сажусь, извлекая из косметички зеркало. Вот он час моего триумфа. Как бы мы ни расстались, какой бы размазней он меня ни считал, памятуя мои тщетные попытки сберечь наш брак, сегодня я не имею права выглядеть серой молью.

— Ладно… Приедешь к закрытию?

— Нет. Справишься?

— Конечно…

Я сбрызгиваю духи на запястья, прохожусь расческой по волосам и, сбросив туфли, переобуваюсь в сапоги. Самое трудное — гордо держать голову и идти навстречу мужчине, сидящему в деревянной беседке, с маской холодного равнодушия на лице. А я ни так собрана и холодна, как может показаться на первый взгляд. Я помню все: помню, как долго мучилась ночами исследуя потолок отрешенным взглядом, пока мирно спящий мужчина за моей спиной мечтал о чужих губах, ни о моих поцелуях и не пылал от желания чувствовать на себе мои руки. Вижу его и вспоминаю, как вырядилась в пеньюар, желая соблазнить собственного мужа, как зудели кончики пальцев от тяги прикоснутся к его щеке и раствориться в его объятьях. Помню, как он разбил мое сердце признанием, что перешел все грани, проводя ночи со своей новой любовью. Сажусь на скамейку, придерживая рукой ворот пальто, чтобы хоть немного спастись от порывистого ветра, и снова вижу перед глазами заплаканного шестилетнего мальчика, в сотый раз вопрошающего, почему папа не приходит домой. Он не улыбается, не торопится поприветствовать, но и глаза уже не опускает… Я замечаю, как он сжимает пальцы в кулаки, как крепче сцепляет зубы, как ходит кадык на его шее, и мечтаю залепить пощечину за каждую горькую каплю, скатившуюся по щеке моего ребенка. Сегодня он собран. Брюки, рубашка, черный шарф, серое пальто, кожаные перчатки, начищенные ботинки… Если не обращать внимания на изменившуюся прическу и гладко выбритые щеки, в нем легко теперь можно узнать мужчину, без которого я когда-то и дышала-то с трудом…

— Если ты собираешься и дальше молчать, то я, пожалуй, пойду, — и сама удивляюсь, как спокоен мой голос, хотя внутри кипят, казалось бы, уже позабытые, гнев и обида.

— Прости, — Андрей качает головой, словно проснувшись, и достает сигарету, отворачиваясь от ветра, чтобы щелкнуть зажигалкой. Сергей тоже курит. И каждый месяц принимает попытку бросить. Тщетно. Стойкий, сильный, уверенный в себе, он слаб перед тягой к никотину. Но он удивительно гармоничен в этом своем пагубном пристрастии. Титов, медленно подносящий к губам сигарету и выдыхающий дым в пространство — воистину завораживающее зрелище…

— Куришь? — спрашиваю очевидное, сдвигаясь в сторону, чтобы не вдыхать пары тлеющего табака.

— Да. Не нравится запах? — видимо, собирается затушить, но я успокаиваю мужчину, словами:

— Кури. Мне без разницы, — Андрей вновь смотрит на меня, вновь качает головой, усмехаясь собственным мыслям, и все же тушит окурок. — Ты перевела Семена в другую школу?

— Да, — подтверждаю, отставляя сумку на лавку.

— Зачем? Ведь гимназия хорошая…

— Знаю. Но с физикой у него беда. Мы, конечно, занимались дополнительно, но Сема явный гуманитарий. Теперь делаем уклон на языки. Как ты узнал?