Подкидыш (СИ)

Он пытается изжить эту мысль, но тем не менее становиться палачом собственному отцу неожиданно не хочется. Ему кажется, будто бы это — тот самый последний рубеж. Тот самый финиш. Тот самый…конец?..

Перейдя его, Локи не знает, что его ждет. Не знает, что произойдет внутри него, что произойдет с ним, что…

Это будет совершенно не так, как с Фьюри. Это будет не просто пара выстрелов, не просто театральная постановка со смертью второстепенного персонажа, это будет даже не просто месть, ведь…

Он оставит себя сиротой. Он закончит этот до смерти пугающий танец, который танцует дуэтом уже столько лет, и останется точно-точно один. И…

И это будет совершенно не так, как с Фьюри. Это будет не просто «он был предателем, и я убил его» или «он сделал кучу дерьма в своей жизни, мир ничего не потерял от его смерти».

Это не разрывает его, но привносит что-то волнующее. Что-то пугающее.

В плане, что… Какого это, просыпаться по утрам и не осматривать задний двор на предмет чего-то необычного?.. Какого это не испытывать постоянного трепета, постоянного тихого страха?.. Какого это не нуждаться в масках и лжи, иногда граничащей с рамками разумного?

Он не знает. Ему действительно хочется, чтобы Лафей исчез. Чтобы память о нем исчезла. Чтобы…

Чтобы ничего этого не было, чтобы ему не приходилось никого убивать, не приходилось быть начеку каждую секунду и не приходилось делать дорогим ему людям больно! Чтобы ему больше не приходилось бояться!

И ему просто хочется спокойствия. Просто хочется обычной, мирной жизни, но… Он не может представить себя в ней. Не может представить себя в том мире, что есть где-то на закоулках сознания.

Там не всегда светит солнце, там иногда дождливо. Там не всегда спокойно, бывают редкие ссоры. Но там… Там нет никого, кто хочет ему смерти, нет никого, кто хочет вырезать ему глаза.

И ему просто хочется…

« — Если ты оступишься, то кто будет тебя ловить, Локи?.. Кто будет стоять там, внизу?»

В его голове неожиданно голос Тора. Он такой… Привычный. Немного насмешливый, чуть грубый и безмерно глубокий.

Будто бы колодец, в который сколько не вглядывайся, дна не увидишь. Но если упадешь в него, утонешь в нем, дашь окутать себя полностью… То подняв голову, сможешь увидеть звезды. Самые-самые настоящие.

« — Я… Не оступлюсь.»

Его же голос навечно дрогнувший, негромкий, но упертый. Да, возможно, напуганный слишком сильной откровенностью, но все же… Все же твердый. Всегда твердый.

« — Правда?»

И это «правда?»… Оно такое полное. И насмешка, и великое знание, и… Снисходительная нежность.

Нежность, нежность, нежность…

Как ее много оказывается было. А Локи и не замечал. Или не хотел замечать?..

Боялся, что все зайдет слишком далеко и… К чему он пришел в итоге, а?!

Где он прямо сейчас?

Если бы его спросили, он бы ответил «на обочине». Там же где находился всегда ровно с момента… С момента… Да. С момента рождения.

На обочине жизни, на обочине счастья, на обочине заботы…

Всегда где-то сбоку. Благодаря отцу. Благодаря обществу в целом и каждому человеку по отдельности.

Он никогда не чувствовал себя хотя бы косвенным центром чьего-то мира. Да, была Ванда, но потом ее почти что и не было. Он же… Всегда был с краю.

А потом появился Тор и… Все так закрутилось. Он думал, что выплыл, что выплывал, на самом же деле водоворот закручивался все сильнее, его ноги путались в водорослях и воздух не то чтобы заканчивался, он…

Он закончился еще в ту секунду, когда Локи впервые увидел его в дверях дома под названием «Американская мечта». И мальчишка просто не понял этого, потом просто игнорировал это.

Притворялся до последнего, но был не совершенен. Иногда все же оборачивался/отворачивался, чтобы спрятать метающийся взгляд. Самообман всегда был не просто у него под кожей, он сам был самообманом.

Знал, что происходит. Видел это. Но до последнего отрицал. Отрицал до последнего выдоха, до последней капли крови, до…

Даже не пытался измениться, потому что это было бессмысленно. И поэтому ограждал себя. Маленький белый заборчик, или же высокая неприступная стена…

Он ограждал себя, свои чувства; он восставал против всего.

Против каждого прикосновения или слова его тело/сознание восставало. Восставало против. И подставляло вместо этой всеобъемлющей нежности все, что попадалось под руку, все, что только можно было придумать.

Нежность… Влечение.

Нежность… Похоть.

Нежность… Тактильный голод.

Нежность… Мягкотелость.

Нежность… Слабость.

Он отрицал и отвергал слишком долго. Всегда знал, что это правильно, но также и знал, что это невозможно.

И все вроде так и должно, все вроде осознанно, только вот боли от это не меньше. Так же как и оттого, что теперь уже менять что-то слишком поздно…

Когда машина паркуется, Локи отчего-то резко хочет дернуться и выйти, убежать, не дожидаясь полной остановки. Но Тор не дает. Уже не перехватывает его за руку/локоть/куртку как раньше. Говорит:

— Бегать за тобой не буду. Раз приехали вместе, значит и идём тоже вместе.