Подкидыш (СИ)

На миг прикрыв глаза, он вдыхает и мысленно делает очередной рывок, в еще одной попытке догнать Локи и «вернуть его к жизни». Его тело срывается с места в ту сторону, где за ближайшим домом уже успел скрыться темно-зеленый капюшон.

+++

Выйдя из больницы, он тут же сворачивает за угол, делает пару шагов и присаживается на корточки перед бездомным с большой жалостливой табличкой в руках. В долгие объяснения не пускается.

— Услуга за услугу.

Он смотрит в тусклые, бледно-карие глаза и ждет. Мужчина кивает.

— Что нужно?

Большое количество слов ему не требуется. Локи стягивает кожаную куртку, а затем стягивает толстовку. Отдает ее бродяге.

— Дойдешь до того угла парковки, покрутишься десяток секунд и пойдешь в ту сторону, вверх по улице.

Он немного прищуривается, но солнца нет, все небо затянуто тучами… Глаза болят просто по факту. Накидывая куртку назад, Локи предупреждает:

— Кофта твоя, вся мелочь, что в ней, тоже, но, если будешь трепаться, уже завтра окажешься в канаве с перерезанной глоткой. Ясно?

— Я-ясно…

Мужчина кивает. Его глаза пугливо опускаются, смотрят на чистую теплую кофту. А затем, поднявшись, он подхватывает кусок картона и идет туда, куда указал мальчишка. Не оборачивается.

Локи сплевывает на то место где только что сидел бродяга и двигает параллельно зданию больницы. Вытащив наушники/сим-карту из телефона, включает музыку, ограждая весь окружающий мир от себя.

Песни сменяются одна за другой. Улицы сменяются так же, но медленнее.

Он не смотрит, куда идет, смотрит лишь под ноги, и в какой-то момент чуть не попадает под машину. Какой-то парень рывком дергает его за рукав, возвращая на тротуар.

Локи поднимает глаза, перед ними тут же проносится автомобиль. Он поворачивает голову и смотрит на «спасителя». Даже не снимая наушники, четко выговаривает:

— Надеюсь ты будешь гореть в аду за свою добродетель.

И ступает на дорогу. Не оборачивается.

Медленно и неспешно он доходит до самой окраины. Останавливается, лишь уткнувшись в знак, оповещающий о границе города.

К этому моменту на улице уже темнеет. Темные-темные облака давят еще сильнее. Они прижимают к земле его маленькую фигурку, что стоит в самом начале шоссе, ведущего в никуда, и молча пытаются раздавить.

Он передергивает плечами и разворачивается. В глаза тут же бьет свет проезжающей мимо машины, что бежит прочь. Прочь из ненавистного города.

Его ослепляет, подкашивает, чуть сносит в сторону, ноги спотыкаются, вынося тело на дорогу, но, к счастью/ужасу/скорби, там пусто. На встречке пусто, а он счастливчик. Возвращается на дорожку, протоптанную в траве.

Он идет и все еще думает о том парне, что вроде как спас его. За секунду до того как отвернуться, Локи видел на его лице зачатки отвращения и гнева… Тот парень определенно был удивлен.

Но никто не просил спасать его шкуру. Никто ее обещал спасителю благодарности.

Никто никому ничего не должен.

« — Никто никому ничего не должен, Локи. Запомни это раз и навсегда. — отец заметно устал. Он трет глаза и откидывается на диване.»

Таким Локи видел его впервые и больше не увидит никогда. Ему четыре года и это единственное более-менее четкое и самое раннее хорошее воспоминание.

« — Но ты же мой папа… Ты должен меня защищать, хвалить, покупать конфеты и… — он сидит на ковре, прямо у его ног, и перед ним горка кубиков с буквами из алфавита.»

Если сейчас он был бы там, то сложил бы слово «потерянность». Или же «крик». Или же «умирание».

Но тогда ему было всего четыре, и он был наивным, как ребенок, ха-ха. Тогда он уже хоть и был настороже, но и мысли допустить не мог, что Лафей может влепить ногой ему по лицу, откинув в другой конец комнаты. Или же кинуть в него кубиком с такой силой, что кожа на лбу/виске рассечется.

Эта детская настороженность сменилась осознанием опасности уже позже. Но тогда… Именно в тот момент они оба будто на краткий миг сошлись.

Один единственный миг.

Он удавит себя собственными руками, если хотя бы подумает о том, что хотел бы вернуться туда. Хотя бы подумает, что хотел бы вернуться и спросить о многом.

Он удавит себя, но… Кому нужна ложь, если рядом с тобой лишь ты?..

« — На самом деле еще не факт, что именно я твой отец… Ты свои глаза видел? Видел. — он задает вопрос и сам же на него спокойно отвечает, не дожидаясь кивка от ребенка. Тихо продолжает: — Я надеюсь, что когда-нибудь смогу поджечь их, чтобы насладиться зрелищем тлеющей зелени… — Локи хмурится, немного не понимая. Смотрит в упор. Лафей говорит: — И нет, я тебе ничего не должен. Совсем ничего. Так же как и ты ничего не должен мне. Это все иллюзия, мой малыш… Хочешь чего-то расположения — делаешь, а не хочешь — не делаешь. Будь добр, не захламляй свою голову. Там и так много дерьма и пустоты…»

Тогда ему было четыре и оскорбления, угрозы, вся эта жестокая мишура, еще не воспринимались так остро и осознанно, как позже. Буквально на месяцев восемь-десять. Позже.

И он идет по вечернему городу, идет по самым темным переулкам и улочкам. Шатается под мутными, близорукими фонарями почти до полуночи.