Подкидыш (СИ)

— Ты не выглядишь как тот, кто готов затеять драку прямо сейчас… — Тор забирает чужую пустую тарелку, отставляет тоже. А затем, приподнявшись, берет с боковой каминной стены кочергу и садится назад. Легонько ворошит поленья.

— С тобой затеешь — живым не выйдешь… — Локи усмехается и сжимается, ожидая, что «брат» начнет злиться, но тот лишь хмыкает в ответ. — Просто в какой-то момент, уже в детском доме, я нарвался не на того парня… Он оказался сильнее и умнее. Раскрыл меня, как проломил скорлупу арахиса — одним пальцем. И довольно доходчиво разъяснил, что мама не вернется, что ее уже давно в «аду черти пользуют», а я только жопу зря надрываю… Сказал, что если так сильно хочу делать плохие вещи, их нужно делать так же тихо, как скользит по земле змея, что подбирается к жертве.

— Этот парень, похоже, любил сравнения… — Тор качает головой. В дымоходе развевается еще куча огоньков.

— Очень. Тамошний напыщенный «Король горы», — мальчишка подтягивает колени к груди, укутываясь в холодные воспоминания. Он чувствует себя замкнутым в спичечном коробке. Спичек нет, лишь воздух и эхо. — Его звали Фенрир. Я звал его Фенри… Он был великолепным лидером, всегда стоял за «своих» до конца. Научил меня делать отмычки, ходить тише шелеста ветра и драться. Использовать не силу, так скорость и изворотливость. Если бы не он, я бы там пропал… Только вот…

Он замолкает. Кусает костяшки, утопая в огне камина/своего прошлого. Тор, сидящий чуть впереди, оборачивается. Смотрит.

— Только вот, что?..

— Тебе вряд ли понравится, — он качает головой, не отрывает глаз от сжирающего пламени. Даже не пытается думать над вопросом, зачем рассказывает это все сейчас. В голове мягкая, но такая тяжелая вата…

— И все же, — парень прищуривается.

— Будешь плохо спать… — мальчишка кусает костяшки сильнее.

— Не маленький, справлюсь, — Тор тянет руку и насильно вытаскивает бледные пальцы со следами зубов из захвата.

— Там была игра. В детдоме. Игра на выживание, — Локи переводит свой взгляд на «брата», но в его глазах нет осмысленности. Он далеко. — Детей было много, строение старое, места мало… Государство выделяло деньги, но их хватало едва-едва. Скорее всего, директор забирал всё себе… — он не чувствует, как Тор откладывает кочергу, возвращается назад и откидывается на диван. Не чувствует, как он все еще держит его руку, сжатую в кулак. Сжимает. — Фенри говорил, что эта игра была придумана задолго до моего прихода. Задолго до его прихода тоже… И я честно не знаю, почему их, преподавателей и директора, раскрыли только тогда, но это определенно стало чем-то вроде спасения для меня и оставшихся детей.

— Оставшихся?.. — Одинсон напряженно сжимает челюсти, в упор смотрит на мальчишку. Тот грустно усмехается.

— Каждые месяца два, наверное, они «разводили» нас. Как водой разводят сок для меньшей концентрации. Они просеивали… Ограняли лучшие экземпляры, а плохие выкидывали. Они устраивали «Игры», — Локи прикрывает глаза, вздыхает. Его тон, манера речи неуловимо меняются. И он не может отследить это, контролировать. Он чувствует, что за стеной/за спиной/защищен и просто начинает плыть по течению. Холод начинает снова щекотать ребра. — Новичков обычно не трогали в первую игру. Им давали насладиться представлением, давали почувствовать, что их ждет… — Где-то прямо над домом громыхает гром. Он вздрагивает, неосознанно вырывает руку, прячет под вновь накинутое одеяло. Тор лишь хмыкает. — В подвале обычно стояло три клетки. В конце концов оставалось трое проигравших. Суть игры была такова…

— Всех детей заранее распределяли на группы, потом делили по парам. Некоторым, особо хорошим, даже предлагали выбрать себе противника… И всё. Пару бойцов запускали в клетку и давали «играть». Правил не было вообще. Ты мог кусаться, рвать одежду и выцарапывать глаза. Единственное, что ты обязан был сделать — это либо убить своего противника, либо заставить его признать поражение… Тогда…

— И часто там… Убивали?.. — он смотрит. Все еще. Не может перестать пялиться на спокойное равнодушное лицо Локи.

— Когда как. Обычно просто ранили, и дети тут же сдавались… — жмет плечами. Равнодушно, будто кукла в умелых руках кукловода.

— А оружие…

— Да. Что сам сделать сможешь, то и будет твоим оружием. Однажды какой-то малец притащил кирпич и почти всем своим противникам проломил головы… Мне тогда удалось включить мозги и сдаться, только переступив порог клетки, — в его глазах что-то загорается, связанное с этим воспоминанием. Локи помнит много крови, изуродованные черепа и упертых малышей.

Слабые детки, что думают, будто могут быть сильными…

— И что…потом? — Тор грустнеет, недоверчиво хмурится. Он просто… Просто думает лишь одно: почему?

Почему, чёрт побери?! Они же просто дети…