Подкова на счастье

Скачку решил вести английский конник Даунинг на знаменитом Корсаре. Он бросился поперёк дорожки и занял бровку. За ним пристроился итальянец Флучио — малыш, почти карлик, он прижался к холке своего Буйного Ветра. Патрик шёл третьим.

Петрович — молодец! Он легко держал поводья, покачиваясь в такт движению кентавра, и, казалось, слился с ним в одно целое.

— Обратите внимание! — надрывался диктор. — Русский совсем не применяет хлыст. Что это? Тактический приём?.. Он бережёт скакуна для последнего посыла.

После поворота Патрик поравнялся с Буйным Ветром. Он слышал рядом его знойное, обжигающее рычание. Флучио бешено стегал своего жеребца, но это не помогло. Патрик расправил грудь и ровным, машистым галопом обошёл соперника.

Кентавр летел, словно молния. Кровь весело и горячо струилась в его жилах.

Теперь впереди был только Корсар.

Патрик приближался к нему с каждой секундой. Ипподром встал. Все с замиранием сердца следили за фаворитами.

Корсар и Патрик вышли на последнюю прямую.

— Бей! Бей! — истошно вопил тренер. — Почему он жалеет? Проиграем! Проиграем!

— Замолчи! — одёрнул его дед. — Смотри!

Патрик неукротимым, мощным галопом пошёл на решающий бросок. Всё меньше просвет между ним и Корсаром. Вот они уже рядом.

Патрик выходит вперёд. Воздух свистит в ушах, развевает гриву. Ужас в глазах жокея. Держись, Петрович…

Что творится на трибунах! Рёв, смех, рыдания, аплодисменты водопадом падают вниз.

— Па-трик! Па-трик! Па-трик! — скандирует толпа.

Стремительно приближается финишный столб.

Звонок! Всё… Это победа!

Отгремели фанфары. Утихли радостные вопли. Жокей, тренер и даже дед — все пошли отмечать успех. И только Никита остался в конюшне.

Патрик, обмытый тёплой водой, с лоснящейся кожей, стоял, словно изваяние — гордый, возбужденный.

— Ну как? — наконец спросил он.

— Ты был великолепен! — похвалил друга Зеленков.

— Да, этот бег мне удался. Знаешь, временами казалось, у меня выросли крылья… А теперь, когда все позади, на душе тоскливо… Давай сходим в город?

— Боюсь, влетит мне.

— Сейчас никто не хватится, им не до нас.

— А полиция?

— Ну, англичан ничем не удивишь.

Никита открыл дверь Смеркалось… Трибуны ипподрома были пустынны. Ветер шевелил ворохом тотализаторных билетов. Почти все проиграли, и только один, неизвестный, поставивший на Патрика, сорвал дикий куш.

Они вышли за ограду. Перед ними лежала дорога к дворцу Хэмптон-корт.

— Пойдём на Трафальгарскую площадь. Посмотришь конную статую Карла I, — предложил Патрик

— Нет сначала свернём к Темзе.

Здесь, на берегу, их и взяли.

Откуда-то из мрака выскочили дюжие молодчики. В руках у них были пистолеты с длинными стволами. Урча, подъехал большой фургон, в котором возят лошадей.

— Эй, парень, слезай! — властно произнёс одни из громил.

— Что вам нужно? Я — советский спортсмен, — дрогнувшим голосом сказал Никита.

— Очень мило! Вот и сидел бы в своей стране, а не рыскал по «трущобам капитализма».

Бандит потянул руку к уздечке.

— Патрик, выручай, — прошептал Зеленков.

Кентавр мотнул головой, цапнул захватчика за пальцы. Тот завыл, отскочил в сторону.

Патрик взвился на дыбы, круто повернулся. Цепочка гангстеров невольно распалась. Прыжок… Удар задними копытами…

— Стреляйте! — кто-то крикнул из темноты. — Иначе уйдёт.

Два глухих выстрела прозвучали в тишине.

У Патрика подкосились ноги, ин медленно повалился на бок.

Из тени вышел человек. Это был… всё тот же юноша, наблюдавший за ними в порту, сидевший во время скачки в первом ряду.

— Мальчишку тоже отключите, — спокойно сказал он.

Зеленков почувствовал у своего лица резкий, приторный запах. И поплыли круги — жёлтый, зеленый, розовый…

7

«Бом! Бом! Бом!..» — медленно отбивали часы.

Никита открыл глаза. Прямо перед ним высилось огромное окно, задёрнутое плотной шторой, сквозь которую сочились тонкие лучи.

Он лежал на широкой тахте, укрытый лёгкой батистовой простыней.

Дверь бесшумно распахнулась — комнату вошёл лакей в лиловой ливрее.

— Как вы себя чувствуете, молодой человек? заботливо спросил он.

— Нормально, — буркнул Никита. — Где я?

— Хозяин приглашает вас перед завтраком искупаться в бассейне. Вот плавки, халат, полотенце… — он положил принесённые вещи на стол. Когда Никита вышел, лакей провёл его по широкому коридору на открытую веранду.

Горячее солнце… Звонкое пение птиц… Голубой квадрат воды…

Спиной к нему в шезлонге сидел парень.

Он повернулся. Теперь Зеленков внимательно рассмотрел его. Хозяину было лет шестнадцать, не больше. Красивое, волевое лицо. Насмешливые, немного грустные тёмные глаза. Густые волосы цвета спелой соломы.

— Привет! — сказал парень. — Тебя зовут Никита… Но мне трудно произносить это имя. Я буду говорить — Ник. Не возражаешь?

— Пожалуйста.

— Поплаваем? Как ты предпочитаешь, с волной или так?

— Всё равно, — хмуро ответил Зеленков.

— А я люблю живую воду. — Хозяин наклонился, повернул какой-то рычажок, и поверхность бассейна покрылась лёгкой рябью.

— Вот. Так лучше. — Он нырнул прямо с бортика.

Никита осторожно спустился по лесенке. Проплыл туда и обратно вдоль мраморной стенки. Вышел, вытерся мягким, пушистым полотенцем.