Подлинная форма близости

Кевин сказал, что внутри у него стало спокойнее, словно он больше не пытался постоянно быть на шаг впереди чего-то. Он увидел свою мать по-другому — как женщину, которая никогда не чувствовала себя любимой и не верила, что заслуживает любви, — и больше не испытывал к ней сдерживаемой ярости, которая отравляла их отношения с юности. Мужчина поведал, что всю взрослую жизнь пытался избавиться от прошлого, и ему показалось ироничным, что для этого он должен был приблизиться к нему. Это действительно трудно понять. Кевин наконец-то полностью увидел, что ему нужно, чтобы больше присутствовать в настоящем. С ним было больше частей, не застрявших в прошлом и не боявшихся будущего.

Работа Хелен

До сих пор мое внимание в этой истории было сосредоточено на работе с Кевином: за этот период я провел с ним гораздо больше сеансов, чем с Хелен, вдобавок работа с ним была очень наглядной иллюстрацией того рода воссоединения с изгнанниками, которое необходимо для успешной работы пар.

У нас с Хелен также было несколько индивидуальных сеансов, во время которых она проанализировала последствия презрения, трудоголизма и дистанцирования Кевина. Разумеется, женщина нашла маленьких девочек-изгнанниц, которые отчаянно нуждались в привязанности отдалившегося отца, яростных защитников, которые охраняли их, и заботливую часть, которая долго доминировала в ее жизни и теперь сдерживалась сердитыми частями. Когда ее дети из подвала стали доверять ей заботу о них, гнев ее защитников поутих и они позволили ее «я» брать на себя больше руководства во взаимодействии с Кевином. Это не означало, что Хелен внезапно стала заботливой и восприимчивой к нему. Она пользовалась другими качествами «я», включая ясность, смелость и уверенность в себе. На семейных сеансах, которые периодически чередовались с гораздо более многочисленными индивидуальными сеансами с каждым партнером на начальном этапе их терапии, женщине становилось все легче спокойно и убедительно говорить о своем намерении никогда больше не отдавать себя на милость защитников Кевина. Она умела быть напористой, не проявляя презрения, и доходчивой, не выказывая недоброжелательности, как на сеансах, так и дома.

Яростная часть Хелен пугала Кевина, но ее новая сила привлекала его, и он еще больше боялся ее потерять. Этот вполне реальный страх также мотивировал мужчину продолжать работу со своими частями, даже когда он меньше всего хотел приходить ко мне. Кроме того, поскольку он чувствовал себя менее уязвимым для ее гнева, его защитникам оказывалось легче позволить нам сосредоточиться на его проблемах, а не на том, что она с ним делала и как ей нужно было измениться.

Семейные сеансы

По мере того как Кевин и Хелен все больше развивали управление «я», мы начали переходить к большему количеству парных сеансов, время от времени чередуя их с индивидуальными. Когда, как в случае с Брэди, партнеры изначально настолько поляризованы, что не могут контролировать свои части в присутствии другого, я постепенно перехожу от работы с каждым партнером по отдельности к совместным сеансам. Я считаю, что позволять парам активизировать друг друга на сеансах не только бесполезно, но и порой вредно, поскольку изгнанники каждого становятся всё более уязвимыми, а их защитники — всё более экстремальными. Некоторым конфликтным парам, находящимся в состоянии боевой готовности, не нужны отдельные сеансы: несмотря на их сильные чувства, их половинки доверяют им настолько, что отступают назад и позволяют им общаться друг с другом на сеансах. Тогда они часто чувствуют себя в достаточной безопасности, чтобы показать свою уязвимость в присутствии партнера, поэтому мне не нужно их разлучать. Некоторые сеансы включают мою работу с одним партнером, пока другой наблюдает. Это порой глубоко влияет на обоих.

Близость может значительно углубиться, когда один человек раскрывает другому то, чего он стыдится, особенно если другой может сохранить управление «я». Если свидетель принимает того, кто раскрывается, и предлагает ему любовь, раскрывшийся испытывает огромное облегчение и восторг от принятия и благодарен свидетелю. Последний больше сочувствует раскрывшемуся и чувствует, что ему оказали честь быть допущенным в святая святых.

Эта связь усиливается всякий раз, когда какая-либо ранее скрытая часть вовлекается в поток любви, создаваемый связью «я + я». И это особенно верно для тех частей, которых мы больше всего стыдимся и которые, по нашему мнению, презирает партнер. Если бы Хелен была в комнате, когда Кевин нашел себя семилетнего в коробке из-под холодильника, в обычных обстоятельствах она, вероятно, была бы глубоко тронута и по-новому поняла бы дистанцирование Кевина и его критику, которые так беспокоили ее. Если бы она передала ему свое сочувствие к этому мальчику и свое новое осознание того, почему он такой, какой есть, Кевин почувствовал бы, что его видят и любят так, как никогда раньше.