Подлинная история Анны Карениной

Эта тонкая словесная и чувственная игра суть прелюдия того, что случится потом. Но сейчас важно не это. Важно, что Вронский и Анна знакомы, но не замечали друг друга. Поезд! Вот место, где происходит их настоящее первое знакомство и где между ними вспыхивает какое-то чувство, взаимный интерес. Но почему так? Разве в Петербурге Анна не была Анной? Той, какой мы видим ее в вагоне?

Не была! В Петербурге она была Карениной. Выйдя замуж не по любви, она до такой степени подавила в себе женские эмоции, что Вронский, познакомившись с ней в Петербурге (вероятно, все-таки в салоне сестры), даже не запомнил ее. Она была чопорна и скучна. И она тоже словно не замечала других мужчин. Впрочем, она и мужа не замечала… как мужчину. Когда Каренин встречает ее на вокзале, она с удивлением отмечает, какие у него неприятные хрящеватые уши. “Ах, боже мой! отчего у него стали такие уши?” Она не видела его ушей раньше? Когда спала с ним в одной постели, обедала за одним столом. Не видела. И только сейчас на вокзале она впервые видит мужчину, который ей физически неприятен. В отличие от Вронского, которого она тоже словно впервые увидела в Москве.

Что же произошло? Название романа постоянно сбивает нас с толку. Мы всегда помним, что Анна – Каренина, но забываем, что Каренина она по мужу, а по рождению она Облонская, родная сестра Стивы. Смерть родителей их разлучила. Анна отправилась в провинцию к тетушке, а Стива остался проказничать в Москве и выгодно женился на Долли Щербацкой. Анна редко бывала в Москве, а Стива наезжал в Петербург только по делам. (Кстати, на хорошую должность в Москве его устроил зять Каренин, то есть, по сути, сестра Анна.) Но между братом и сестрой продолжала оставаться тесная душевная связь. Когда Стива встречает сестру в Москве, то возникает впечатление, что они не расставались ни на один день.

Анна получила отчаянное письмо от Стивы и помчалась спасать брата.

Из трогательного разговора Анны с Долли может возникнуть ложное ощущение, что она приехала спасать Долли. Нет, она приехала спасать брата!

– Долли, милая! – сказала она, – я не хочу ни говорить тебе за него, ни утешать; это нельзя. Но, душенька, мне просто жалко, жалко тебя всею душой!

Из-за густых ресниц ее блестящих глаз вдруг показались слезы. Она пересела ближе к невестке и взяла ее руку своею энергическою маленькою рукой.

Какая душевная сцена! Но насколько искренни слезы Анны? Когда после разговора Анны и Долли приезжает Стива, вызванный запиской сестры, и она отправляет его объясняться с Долли, она уже весело ему подмигивает. Когда же она настоящая? Когда плачет с Долли или когда подмигивает Стиве?

Между делом она обворожит Кити, которая приедет в гости к сестре. Между тем Кити тоже не впервые видит Анну, как и Вронский. Но какая же перемена в ней произошла, что “не успела Кити опомниться, как она уже чувствовала себя не только под ее влиянием, но чувствовала себя влюбленною в нее”?

Разговор Анны с Кити заслуживает отдельного внимания.

– О! как хорошо ваше время, – продолжала Анна. – Помню и знаю этот голубой туман, вроде того, что на горах в Швейцарии. Этот туман, который покрывает все в блаженное то время, когда вот-вот кончится детство, и из этого огромного круга, счастливого, веселого, делается путь все уже и уже и весело и жутко входить в эту анфиладу, хотя она и светлая и прекрасная… Кто не прошел через это?

Кто это говорит? Бывшая воспитанница, просидевшая взаперти в провинции со скучной тетушкой и выданная замуж за скучного человека, которого она не любила? Какая в ее жизни была “светлая и прекрасная анфилада”? Смерть родителей? Сиротство? Переезд из Москвы в провинцию? Свадьба с Карениным?

“Светлая анфилада” – это невоплощенные мечты молодой Анны о прекрасной жизни. В этом она недалеко ушла от юной Кити, поэтому они так понимают друг друга.

Анна начинает нахваливать Кити Вронского, уже зная от своего брата, что Кити в него влюблена.