Подмастерье

– Не чувствуют скорости?.. У меня до сих пор голова кругом.

– Не сравнивай. Этого не было в плане. Наше правило: никаких негативных эмоций. Эффект присутствия сведен к минимуму. Клиенты хотят пощекотать себе нервы, но – с безопасного расстояния.

Максим развел руками.

– Зачем?

– Рафинированная определенность через время невыносима. Хочется получить хотя бы какое-то живое чувство.

– Для этого они лезут в иллюзию?.. Это не для моих мозгов.

– Проще мечтать, чем делать.

– Почему не перейти на интерфейс с обратной связью? Пусть окажутся в шкуре водителя. Это можно сейчас устроить. И скорость, и вид из окна, но в то же время – перегруз, тяжесть, тошнота, головная боль. Полная чаша, так сказать.

– Ты, конечно, гений. Мечтаю посмотреть, как мой босс отреагировал бы на эту великолепную мысль. Если дать клиентам почувствовать то, что есть на самом деле, – они не захотят играть.

Максим потер горящие виски и усмехнулся.

– Кстати, твоя работа. Удачи, чудо нейромеханики!

Стажер вылез из автомобиля и пошел по направлению к школе.

Состояние было не очень. Он проламывался вперед через все препятствия, как собака на поводке невнимательной хозяйки. Уронил велосипед девочки – извинился. Сломал высохшие стебли цветов в клумбе. Испачкал штанину о край желтой скамейки.

Инна поздоровалась с ним, но зомби-стиль ходьбы не детализировал белый шум окружающего мира. Она улыбнулась и продолжила читать книгу.

Максим зашел в капсульную. Финишная ленточка прорвана, до занятия еще 5 минут. Его охолонуло спокойствие.

Дети устроились в капсулах, корп-декодер энергично жужжал от накатившего на него трудолюбия. Четыре номера горели желтым на индикаторной панели.

Максим пытался решить проблему сам, почитая чужой совет за слабость, но вышел за лимит времени.

– Не приходило ли тебе в голову посмотреть на датчики? – последовало саркастичное замечание от старшего.

Нейромеханик и стажер стояли, уставившись в экран. Свет от разноцветных индикаторов и безрадостное выражение лиц создавали ощущение Нового года.

– Вижу, но не понимаю причины. Строка состояния выдает 70–80 %, когда у остальных по сто. Им как будто не хватает этого количества повторений.

– В трех случаях так и есть. Добавь дублирование информации. Для девятой капсулы нужно поменять формат с визуального на аудиальный.

Олег Геннадьевич показал на ряд кнопок.

Мастер уже надевал очки, когда Максим догнал его очередным вопросом:

– Почему им надо больше? Они мало стараются?

– Нет, у них такие данные.

Стажер усмехнулся.

– Мне всегда казалось, что это отговорка. По себе знаю: когда не напрягаюсь, все как-то непонятно, картинка не складывается.

– В твоем случае, и ровно в вопросах геометрии – все так и есть. А у них в принципе хуже с пространственным мышлением, хоть обнапрягайся.

– Это мышление, а не рост, растяжка или другой явный параметр, – не унимался стажер. – Какие ограничения могут быть в ментальных навыках?

Олег Геннадьевич нажал на несколько кнопок, сделав из индикаторов вечнозеленую елочку. Затем он открыл карту с результатами входных тестов Максима.

– А я тебе сейчас продемонстрирую. Надень виар очки.

Стажер оказался в черно-белом фортепианном классе, но времени рассмотреть красивые гладкие клавиши не было. На глазах немедленно появилась повязка.

– Меня похищают? – съязвил стажер.

– Дог'огой студент, кому вы нужны? – ответил пианист, немного картавя.

Он сыграл октаву, произнося «до, г'е, ми, фа, соль, ля, си». Максим только начал привыкать к монотонному звучанию, как правила игры поменялись. Теперь учитель нажимал на клавиши в хаотичном порядке, а он должен был определить ноту.

Максим вспотел, пытаясь не ударить в грязь лицом. Он понимал, что звуки разные, но ровно этим достижением все и ограничилось. Относительная высота тона находилась за пределами его восприятия. Разум коллапсировал в неразборчивом потоке звуков, не различая их, не находя зацепок.

Еще немного, и ментальное поле схлопнулось в темноту. Стажер снял очки. На него с интересом смотрел Олег Геннадьевич:

– Три из десяти. Теперь понял?

Нейромеханик выждал небольшую паузу.

– Не зазнавайся. Старание не всегда можно оценить по результату. Этот тест дают детям пяти-шести лет при поступлении в музыкальную школу, – сказал Олег Геннадьевич и ехидно добавил финальный аккорд:

– Кстати, они справляются.

На последней фразе лицо Максима полыхнуло огнем. Он сказал несогласно раздраженным тоном:

– Я не слышу потому, что этого не позволяют мои уши. У музыкантов другой слух!

– Твои уши не позволяют тебе слышать ультразвук. А вот способность различать звуковые частоты – это функция мозга. Ты слышишь так же, как и музыканты, но расчленить звук на оттенки и полутона не можешь. Хочешь, чтобы твои старания при этом оценивали на равных со скрипачами?

Олег Геннадьевич внимательно посмотрел на стажера.

– Не очень, – со смирением проигравшего сказал он. – Но как уловить эту разницу? Когда ясно, что дело в таланте, а не в лени?

– Смотри на состояние ученика – он старается или просто демонстрирует старание? Если старается, но результата при этом практически нет – скорее всего, дело в данных.