Подорожник

Это самая ужасная ошибка, которую может сделать голодный человек. Обычно я подаю только тем просящим, в которых чувствую остатки достоинства. Сама себя я сейчас оставила бы умирать на улице. Но хозяин ресторана, добрая душа, придирчиво осмотрел меня и все-таки сжалился, усадил где-то рядом с кухней и накормил лазаньей.

– Сегодня мы все пьем за дядю Томазо. Томазо. Капиши? (Понимаешь?) Ты тоже за него пей. Вот сиди, пей и старайся не шуметь.

Благословенны дни твои, хозяин.

За день я обошла все капеллы и баптистерии, посмотрела все саркофаги и византийские мозаики. Зашла в гробницу Галлы Плацидии. Два самых главных итальянских путешественника, Павел Муратов и Генри Мортон, пишут о ее синем мозаичном потолке – «сияющий синим огнем воздух». И это чистая правда, ни одна фотография не передаст этого мерцания тяжелой темной синевы.

Зашла в главный кафедральный собор. В Дуомо в одной из исповедален сидит падре и принимает исповеди. Сидит как менеджер по продажам в офисе. И рядом часы работы. В рабочие дни принимает с 9.30 до 10.30 утра. По воскресеньям – с 17.30 до 18.15. Час в день на всех прихожан. Прямо скажем, грешат здесь, судя по всему, без особого энтузиазма.

В галерее рядом с Дуомо продаются наиуродливейшие шкатулки для драгоценностей. Пластиковые, с именами владелиц на крышках. Анна, Мария, Натали. Жуткая безвкусица, не годится даже как сувенир. Ко мне пристал продавец, а мне не хотелось одергивать его грубо, в стиле «не нужен де мне твой хлам», поэтому я вежливо улыбнулась и сказала:

– У меня очень редкое имя, у вас наверняка нету.

– Как же вас зовут?

Я решила фантазийно соврать и выдала первое, что пришло в голову:

– Беатриче.

– Есть!!! – продавец победоносно достал из закромов пластиковую ерунду.

А мне подумалось, что только я способна так ловко найти такое редкое имя в городе, где похоронен Данте.

Так вот Данте. В память о родном городе в гробнице поэта денно и нощно горит лампада со специально привезенным для этого флорентийским маслом. Все исследователи и биографы поэта считают: несмотря ни на что, он всегда мечтал вернуться домой, во Флоренцию.

«Он из ада ей послал проклятье и в раю не мог ее забыть, – но босой, в рубахе покаянной, со свечой зажженной не прошел по своей Флоренции желанной, вероломной, низкой, долгожданной…»

Находясь в солнечной и доброжелательной Равенне, это достаточно сложно осознать. И чего ему не хватало? Здесь в воздухе веет адриатической свежестью, здесь живы духи грозных вождей и великих императоров. Здесь родилась и умерла Римская империя. Маленький ручеек Рубикон, который перешел Цезарь, приведя в движение силы, создавшие империю, течет всего в сорока километрах отсюда. Последний римский император тоже родился и умер здесь. До сих пор жив пиниевый лес, в который Бокаччо поместил свой лучший рассказ о привидениях и в котором Байрон любил ездить с хорошенькой молодой графиней Терезой Гвиччиоли. Этот город любили Оскар Уайльд, Блок и Гессе…

Да что и говорить, здесь до сих пор живут самые милые и добродушные люди, и cреди них – именинник дядя Томазо, благодаря которому я не умерла с голоду.

Равенна приняла Данте, окружила почестями, здесь он закончил «Божественную комедию», добился политического влияния, умер в достатке, почете и окруженный любящими людьми. А он хотел вернуться в город, который его отверг, полный его врагов.

Все-таки очень странно мы устроены. Мы любим то, что любим. А то, что не любим, не любим. Деньги, семья, признание, почет, статус – это не сама жизнь, это всего лишь наши обстоятельства. Это то, из чего наша жизнь состоит на какие-то жалкие, ну скажем, девяносто девять процентов. Но очень часто мы отчаянно цепляемся за этот один последний процент. Это то, что мы не можем измерить или объяснить даже сами себе. Эта сила притяжения, которая возникает ниоткуда, владеет нами и зовет нас туда, где нас, возможно, никто не ждет. В то место, которое наше сердце назначило домом.

Самый симпатичный город может стучаться к нам в душу, окружая нас всем самым лучшим, а мы способны запросто остаться к нему глухи. И ничего с этим не поделаешь.

Да что там города! С людьми та же история.

Сиена

В Сиене мы жили на съемной квартире в старинной башне в самом центре. Я слишком часто езжу в командировки по работе, поэтому не люблю отели. В отпуске я люблю снимать квартиры. Вставать с утра, идти в булочную за свежим хлебом, сплетничать с зеленщиком, по дороге покупать свежую газету, раздражаться, когда слишком громко шумит у соседей телевизор, на своем балконе пить собственноручно сваренный кофе.

В этот раз моя хозяйка Аделина даже взялась показать мне свои самые любимые места в городе. Но начала она, конечно, с самого главного – сиенского пирожного Panforte.