Подработка на том свете

– Что, барышня? Думали, я не найду их? – в его голосе звучала скрытая агрессия. Таких только тронь, начнет буйствовать.

Я не знала, что ответить. Что вообще делать, когда встречаются убийца и его жертва? Всегда думала, что буду находиться на стороне жертвы, но помня, что директор творил со своими людьми, не могла даже сочувствовать.

Наверняка Леонардо Вертуччи когда–то был Васей Пупкиным, вздумавшим для звучности взять себе итальянский псевдоним. Его лицо – широкое, рябое, с нехорошими, мстительно сощуренными глазками, с мясистым носом и тонкой складкой вместо губ, внушало отвращение. А поросшие ржавыми волосами пальцы, которыми он постукивал по крышке стойки, вовсе вызывали неподдельный ужас. Я только представила, как он лапает пятерней нежное тело гимнастки, принуждая подчиниться своим похотливым желаниям, как меня затошнило.

– Не мое дело думать, – прикинулась я дурочкой. – Заполните графы, пожалуйста. Историю о несправедливости судьбы поведаете кому–нибудь другому. В доме полно благодарных слушателей.

Присвоив новенькому очередной номер, я переложила на стойку журнал регистрации и чернильницу.

Директор цирка не возмутился, считая свой случай особенным, не пустился в хвастливое объяснение, как искал и нашел рабов, вздумавших бунтовать. Вытащив из кармана коробок спичек, явно не из наших дней, сунул одну из них в рот. Пока писал, жевал и перекидывал спичку из угла в угол рта.

А я напряженно ждала появления Ви или кого угодно из домашних. Лучше бы сразу Дисе, но я знала, что он отправился успокаивать черные души.

Кстати, о черных душах. Неужели Чистильщик пропустил эту? Ни за что не поверю, что директор из призраков, что нуждаются в покровительстве дома.

– Как вы добрались до нас? – мне не следовало с ним разговаривать, но я хотела успокоить прежде всего себя, поняв, что Чистильщик четко исполняет свою работу. От страха у меня похолодели руки. – Фонари на улице были исправны? Поступали жалобы, что они не всегда зажигаются, а в лесу темно…

Меня понесло. Врать толком не умела, поэтому оборвала себя на полуслове.

– Какие, к демону, фонари на холмах? Если бы не подсказали, какой тропой выйти к украденным у меня шатрам, еще век плутал бы.

– Кто подсказал? – насторожилась я. Передо мной стоял призрак, не прошедший проверку Чистильщиком и невесть как попавший в дом. – Какой дорогой вы шли?

– Какая тебе разница? – спичка вновь перекочевала в другой уголок рта. – Сама же сказала, не твое дело думать.

Я встретилась взглядом с поварихой, яростно жестикулирующей и одними губами произносящей короткое слово, которое я не могла разобрать. Она стояла за спиной Леонардо, и он, поняв, куда я смотрю, обернулся.

– Не хотите ли отобедать? – пропела Мария, растопыривая юбку в неловком книксене. – Хозяева гостиницы сейчас спустятся.

Я едва не заплакала. Раз не явились сразу же, значит, их нет дома. Куда–то ушли, пока мы смотрели слона.

– Ну веди, красавица, – расплывшись в улыбке, Леонардо подтолкнул Марию шлепком по заду. Та подпрыгнула от негодования, но ничего не сказала.

«Уводит от цирковых? – подумала я, заметив, что в проеме двери застыла гимнастка. В ее взгляде полыхала ненависть, а руке был прятался нож. – Эх, девонька, разве можно убить дважды?»

– А ты чего осталась? – призрак директора обернулся на меня. – Иди за мной. Люблю женское общество. Давно не видел таких ладных куколок.

– Я должна находиться на своем рабочем месте, – буркнула я, понимая, что Маша уводила Леонардо не от цирковых, а от меня. Перетянула со стойки «гроссбух» на стол и ахнула. Записи директора Шапито горели красным. Ни единого слова правды.

– Ну да, должна, – хмыкнул он. – Поэтому я битый час ждал, когда ты явишься. Пошли.

Только тут я заметила, что на его поясе висит хлыст, и директор Шапито недвусмысленно погладил его.

«Нельзя злить призрака», – решила я и, поднявшись, пошла следом. Уже у входа в ресторан оглянулась на гимнастку. Та кивнула, давая знать, что понимает мой немой крик о помощи, и выбежала к своим.

Ну что же, бравые хозяева «Временного постоя», посмотрим, как вы усвоили прежний урок. Допустите мою смерть, чтобы потом каяться, как все оказались неправы?

Коридор, отделявший холл от помещения кухни, был достаточно узок, поэтому мы шли строем: впереди Маша, следом Леонардо, потом я. Директор постоянно на меня оглядывался и вместо улыбки скалил прокуренные зубы. От него как–то странно пахло, я почувствовала вонь, когда он еще заполнял журнал. Но тогда я списала запах на выкуренную сигару, сейчас же готова была поклясться, что воняет тухлятиной. Или это мой мозг под воздействием страха рисует то, чего нет?

Идя сзади, я вдоволь насмотрелась на тонкие ноги в белых лосинах и жокейскую курточку красного цвета с галунами, трескающуюся по швам на грузном теле. Жаба. Настоящая жаба. И пахнет от него застоявшимся болотом, откуда он, должно быть, выбрался. Сапоги с обрубленными носами делали стопу похожей на перепончатую лягушачью лапу и довершали внешний облик урода.