Подружка – кровь с молоком

– Да, тебе следовало бы скорее вернуться на место, – сказала Дака.

Рафаэль покосился на господина Граупа, который уже стоял перед классом, закатывая рукава своей синей рубашки. Потом он повернулся к Хелене:

– Итак, увидимся, как договорились, да?

Хелене кивнула.

Сильвания сглотнула. Хелене договорилась с Рафаэлем о встрече! А ведь должна была договориться с нею. У Даки было такое же чувство. У близняшек не было времени на долгие разговоры. Надо было действовать. Немедленно.

– Давай завтра вместе пойдём в кино на ужастик? – выпалила Сильвания.

– Ты хочешь пойти со мной завтра в кино на ужастик?

Сильвания кивнула, сияя так, будто на свете не было ничего лучше ужастиков. Притом что совсем не любила их. Точнее говоря, ей было очень страшно на таких фильмах. Но Хелене рассказывала Сильвании о том, что любит ужастики и непременно хочет посмотреть последний фильм, на который детей до шестнадцати лет не пускают. А Сильвания считала, что ради своей будущей лучшей подруги можно пойти и на жертвы.

– А потом просто зайдём ко мне, – предложила Дака. – Посидим в моей половине комнаты и поиграем с Карлхайнцем.

– Кто такой Карлхайнц?

– Это моя пиявка.

Хелене вздрогнула. Из-за пиявки Карлхайнца или из-за господина Граупа, который в этот самый момент громко стукнул по столу, – так и осталось неясным.

– Окей, – прошептала Хелене. – Обговорим всё после школы, по дороге домой.

Хелене удивлённо подняла брови:

Три девочки кивнули друг другу, и Дака с Сильванией прошмыгнули к своей парте под мрачным взглядом классного руководителя. Господин Грауп объявил, что будет сейчас говорить «на очень серьёзную тему», и настроил на стену проекцию по парниковому эффекту. Тема была серьёзная, да и сам господин Грауп был невесел. Несмотря на это, Дака и Сильвания почему-то улыбались. Почему? Потому что при одной мысли о возвращении домой вместе с Хелене в животе возникала приятная щекотка.

Папа редко приходит один

Михай Тепез, раскинув руки, прислонился к своей «дачии» бутылочно-зелёного цвета. «Дачия» стояла на Рингельнац-штрассе перед школой имени Готхольда Эфраима Лессинга. Время от времени господин Тепез проводил рукавом по капоту машины. Очень мягко, словно гладил младенца.

То была «Дачия‐1300», год выпуска 1974. У неё было четыре передачи, четырёхцилиндровый двигатель и 54 лошадиные силы. «Дачия» могла развивать скорость до 145 километров в час при расходе бензина 8,5 литра на 100 километров. Дедушке Густаву было непонятно, почему Михай Тепез так привязан к этой «старой коптилке». Он был того мнения, что стоимость «дачии» сразу удваивается, как только полностью заправишь её горючим. Однако Михай Тепез любил свой «румынский „фольксваген“». Он не мог оторвать эту машину от сердца и бросить её в Семиградье. Но и ехать на ней из Румынии в Германию тоже нечего было и думать. Машина по старческой слабости могла слечь и упокоиться где-нибудь посреди Великой Венгерской равнины. Поэтому Михай Тепез отправил её из Трансильвании в Германию поездом. И сегодня – наконец-то – «дачия» прибыла в пункт назначения! Михай Тепез не мог лишить себя удовольствия приехать на ней за дочерьми в школу. То-то они обрадуются.

Блестящий новенький «вольво» припарковался перед «дачией». Водитель, проходя мимо, поглазел на автоветерана бутылочного цвета. Господин Тепез похлопал свою машину по капоту и сказал:

– Натуральный продукт автозавода Питешти. Высший сорт! – Его лакричные усы топорщились от гордости.

Водитель «вольво» кивнул и быстро прошёл дальше.

Из старого школьного здания послышался громкий звонок. Вскоре после этого открылись тяжёлые деревянные двери и множество детей, словно муравьи, побежали по каменным ступеням вниз, к дороге. Это выглядело так, будто школа была кастрюлей на огне и из неё убегало закипевшее молоко. Из дверей ключом била толпа детей. Чем меньше были школьники, тем быстрее они бежали. А чем старше, тем степеннее они шаркали ногами.

Дочери господина Тепеза были в среднем шаркающем возрасте. Они сбегáли по лестнице в умеренном темпе. Господин Тепез тотчас заметил их в толпе других школьников. Одеты они были не так ярко, жестикулировали не так активно и говорили не так громко, а ещё… они просто выглядели по-другому.

Дака со своей причёской под морского ежа и стрекозиными солнечными очками могла бы сойти за рок-звезду из чёрно-белого музыкального журнала за 1978 год. Сильвания в своей шляпе и аккуратно скроенной юбке хорошо вписалась бы в старинный английский роман (в котором речь шла бы, разумеется, о страсти, о любви, предательстве и чести). Господин Тепез был очень доволен, что его дочери выделяются из толпы. В конце концов, они ведь и были не такими, как все остальные ученики этой школы. И спокойно могли это показать.