Подсечное хозяйство, или Земство строит железную дорогу

Во второе, тоже неожиданное посщеніе, попечитель приказалъ гимназистамъ надть ихъ парадную форму, — и на пятидесяти гимназистахъ не оказалось формы. Явившись утромъ въ классъ, попечитель не засталъ въ немъ учителя, и, прождавъ четверть часа, когда явился учитель, строго сказалъ: «вамъ нужно помнить, что не ученики для васъ, а вы для учениковъ». Въ четвертый разъ попечитель просидлъ почти цлый урокъ физики. Учитель, полякъ, съ орлиной физіономіей, читалъ одн легонькіе, мелкіе общеинтересные фактики изъ физики, рдко спрашивалъ учениковъ, слдилъ не за отвтомъ ихъ, а, главное, за тмъ, чтобы подтрунить надъ неудачною фразою ученика, — и потому самъ забылъ предметъ, если только зналъ его прежде. Онъ началъ сперва вызывать учениковъ въ отвту; но ученики, частью отъ робости, частью вслдствіе непривычки, — учитель очень рдко спрашивалъ ихъ, — путались и ясно обнаруживали свое полное незнаніе предмета. Тогда учитель, понадясь на свою память, на свою сообразительность, — смлость города беретъ, — захотлъ щегольнуть собою, собою загладить незнаніе учениковъ. Онъ бойко началъ излагать законы преломленія свта, при прохожденіи чрезъ трехгранную стеклянную призму, ловко начертилъ призму, провелъ падающій лучъ, пропустилъ его чрезъ призму, вывелъ за призму и… спутался и сбился, когда приступилъ къ выводу формулы, математическаго выраженія для луча, проходящаго чрезъ трехгранную призму.

— Тутъ что-то не то? Но мы сейчасъ поправимъ, говорилъ онъ сиплымъ голосомъ. — Ошибка наврное здсь… я пропустилъ гд нибудь ш… Окончательная формула должна быть… должна быть г…. Вотъ если мы…

Попечитель молча вышелъ изъ класса, а учитель-полякъ энергично бросилъ млъ и еще боле энергично обтиралъ испачканные мломъ пальцы объ полы сюртука. И этотъ изящный, всегда щегольски одтый, имющій наиболе человческую вншность, учитель былъ, наврное, первый разъ во всю свою учительскую жизнь сконфуженъ незнаніемъ предмета и имлъ на себ сюртукъ, испачканный мломъ.

Въ гимназіи начались перемны. Сперва ухалъ въ Петербургъ директоръ, этотъ извстный педагогъ, который, наполнялъ тогдашніе педагогическіе журналы статьями, проникнутыми безжизненнымъ, формальнымъ гуманизмомъ, полныя сладкихъ фразъ и словъ — но, въ конц концовъ, оканчивающимися выводомъ «о необходимости введенія кодекса нравственности для учениковъ», т. е. книжки для каждаго ученика, въ которой прописаны были бы вс грхи, могущіе быть сдланными ученикомъ, противъ грховъ было бы блое мсто для записи, при какихъ обстоятельствахъ сдланъ грхъ, и дале, тоже напротивъ грховъ, прописаны были бы наказанія, которыми искуплялись грхи. Вскор за отъздомъ директора, инспекторъ, этотъ палачъ гимназистовъ, этотъ Терзаевъ, какъ его звали ученики — былъ уволенъ и ухалъ тоже въ Петербургъ. Въ гимназіи повяло чмъ-то новымъ, свжимъ, бодрящимъ, увлекательнымъ, какъ и въ русской жизни вообще. Это было начало, дошедшее и до дальняго юга, того движенія, которое обхватило русское общество вскор посл неудачной крымской войны, посл вступленія на престолъ нын благополучно царствующаго Царя-Освободителя, и когда слухи объ освобожденіи крестьянъ начали упорно распространяться.

III.