Подсечное хозяйство, или Земство строит железную дорогу

— Ха-ха-ха! — громко и зло хохоталъ князь. — Два шута, ха-ха-ха!.. Ну, ну, оба вмѣстѣ!.. Ну!

Шутъ, разинувъ рогъ, безсмысленно выпучивъ глаза и подражая мальчику, начиналъ цѣлиться и давать щелчки ему по носу, а мальчикъ шуту.

— Вонъ съ глазъ моихъ! — крикнулъ князь. — Вонъ изъ моего дома, шуты и скоморохи!.. Чтобъ не было на моихъ глазахъ шутовъ и скомороховъ!

И большой шутъ схватилъ въ охапку маленькаго шута и опрометью выбѣжалъ съ нимъ изъ комнаты.

— Дмитрича! — крикнулъ князь. — Дуракъ, ты, Дмитричъ, — говорилъ успокоившійся князь, когда явился Дмитричъ. — На скомороха обмѣнялъ мнѣ мертваго сына. Мнѣ не нужно дурака!.. Чтобъ сейчасъ отослать его въ деревню свиней пасть!.. Отошли его, какъ мужичонку простаго, куда-нибудь подальше и чтобы тамъ и пикнуть никто не смѣлъ, что онъ мой сынъ!.. Какого чорта онъ мой сынъ!.. Шутъ онъ. Какъ мужичонку отошли!

— Отошлю, князь, — равнодушно отвѣчалъ Дмитричъ.

— У меня будетъ собственный мой сынъ… Если милая Мари разрѣшится сыномъ, я женюсь на ней и у меня будетъ собственный сынъ… А этого скомороха долой съ глазъ и въ свинопасы!.. Непремѣнно долой съ глазъ и за тысячу верстъ, — слышишь?

— Сейчасъ, князь? — спросилъ Дмитричъ.

— Сію минуту! Сейчасъ въ свинопасы за тысячу верстъ!

M-lle Marie, гувернантка Гаврюши, разрѣшилась сыномъ и старикъ-князь, довольный и счастливый, женился на ней, а Гаврюша, въ бѣдной крестьянской семьѣ, за триста верстъ отъ прежняго житья, насъ свиней. Онъ прожилъ въ такомъ положеніи три года и тутъ окончательно испортилась его физіономія отъ ковырянія въ носу и отъ засовыванія рукъ въ ротъ, — и ротъ, и носъ его сдѣлались широкими, неправильными. Какъ пріемышъ въ бѣдной семьѣ, онъ привыкъ улыбаться, во весь ротъ, раскрывая его очень некрасиво и обнаруживая неправильные зубы; но за то окрѣпъ физически. Пища его была плоха, но свѣжій воздухъ, лѣтняя жара и зимній холодъ укрѣпили его, отъ природы широкую и высокую, фигуру, а пастушеская жизнь сообщила ему навсегда мягкость, мечтательность, любовь къ-картинамъ природы, любовь къ овечкамъ и свинкамъ, а черезъ нихъ и ко всему бѣдному, жалкому, безсловесному, какимъ былъ онъ и самъ тогда.

M-lle Marie черезъ три года послѣ превращеніи въ княгиню Марію Давыдовну опять забеременѣла. Какъ она ни старалась скрыть свое вторичное интересное положеніе, такъ какъ ея супругъ уже второй годъ былъ слабъ и хилъ, князь, однако, замѣтилъ и, послѣ быстрыхъ, тщательныхъ и настойчивыхъ усилій, открылъ страшную для него истину. Два дня онъ былъ дикъ, почти не принималъ пищи и не ложился спать, но на третій день успокоился, позвалъ Сидорыча, помощника Дмитрича, и отдалъ ему такой приказъ: Дмитрича немедленно отдать въ солдаты, а для него, князя, приготовить все къ скорому отъѣзду въ Петербургъ и доставить ему немедленно Гаврюшу.

Черезъ годъ Гаврюша былъ отданъ въ пансіонъ при одной изъ петербургскихъ гимназій, а Марія Давыдовна, вслѣдствіе формальнаго развода, опять превратилась въ m-lle Marie и уѣхала съ своимъ незаконнорожденнымъ сыномъ во Францію, получивъ отъ князя 10.000 рублей.

Въ гимназіи Гаврюша учился туго, но прилежно: онъ былъ порядочнымъ по успѣхамъ и отличнымъ по поведенію. Товарищи подсмѣивались надъ нимъ, но любили его за искреннюю доброту, за желаніе всегда подѣлиться съ ними всѣмъ, а дѣлиться ему было чѣмъ: князь щедро присылалъ деньги сыну, но видѣться съ нимъ не желалъ и даже мѣсто жительство отца не было извѣстно сыну. Посылая деньги, отецъ всегда писалъ одно и то же сыну: „Посылаю тебѣ денегъ и совѣтую учиться какъ можно лучше. Ты — уродъ и наука — твое единственное, спасеніе. Твой отецъ князь Король-Кречетовъ“. Слово „князь“ всегда было подчеркнуто, а въ постскриптумѣ пояснялось: „Только ученымъ ты не осрамишь нашего славнаго въ прошломъ дворянскаго и княжескаго рода“.

Гаврюша былъ въ седьмомъ классѣ, когда ему сообщили, что его отецъ умеръ, оставивъ все свое громадное состояніе ему, съ условіемъ, если онъ, Гаврюша, кончитъ курсъ въ Московскомъ университетѣ. Въ послѣднемъ своемъ письмѣ отецъ сообщалъ ему о его происхожденіи, и умолялъ его подъ страхомъ загробнаго проклятія учиться какъ можно лучше и не осрамить славнаго рода князей Король-Кречетовыхъ.

V.

Въ Москвѣ, въ томъ домѣ гдѣ жилъ студентъ Кречетовъ, жила и часто смотрѣла въ окно своей квартиры, въ третьемъ этажѣ молоденькая женщина, блондинка, съ остренькимъ носикомъ и бойкими глазами. Кречетовъ увидѣлъ ее, влюбился въ нее и по цѣлымъ часамъ стоялъ у своего окна, дожидая появленія блондинки у ея окна, но не дѣлая, ни одного шага, чтобъ узнать, кто она — дѣвушка или дама, и можно ли съ ней познакомиться.

Такъ прошло около мѣсяца.

— Послушайте, молодой человѣкъ, — обратилась къ нему блондинка, когда онъ возвращался изъ университета домой и когда она совершенно нежданно для него остановила его. — Вы такъ молоды и такъ злы! Зачѣмъ вы хотите погубить меня, преслѣдуя вашими взглядами, изъ окна?

Онъ растерялся. „Бѣдненькая!.. Какой я олухъ! Боже, что я надѣлалъ!“ — мелькало у него въ головѣ, и онъ хотѣлъ бѣжать, но его ноги не слушаютъ, а языкъ самъ собою заговорилъ: