Подсказчик

– Власть и желание идут рука об руку. Это явления одного порядка. Второе зависит от первого и наоборот. И это не какая-то философская мура, а закон природы. Ты утром правильно сказал: мы можем желать только то, чего не имеем, а раз, по-твоему, у тебя все есть, то и желать тебе нечего. Но ты так думаешь, потому что твоя власть исходит от денег.

– А что, есть и другая власть?

– Конечно. Скажем, власть воли. Ты этого не поймешь, пока не испытаешь. Но мне почему-то кажется, что ты не захочешь.

– Почему же? Я бы попробовал.

Тип глянул на него прищурившись:

– Уверен?

– Более чем.

– Ладно. Перед ужином я обещал тебе сюрприз. Сейчас покажу. Идем.

Он встал и направился к одной из закрытых дверей. Джозеф несколько неуверенно последовал за ним и остановился на пороге.

– Гляди.

Он шагнул в темноту и услышал оттуда чье-то прерывистое дыхание. Решив, что там какой-то зверь, отскочил назад.

– Не бойся, – подбодрил его тип. – Вглядись получше.

Джозефу потребовалось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к темноте. Свет керосиновой лампы на столе едва проникал сюда, чтобы осветить лицо мальчика. Он лежал на кровати; руки и ноги были связаны толстой веревкой, обвитой вокруг распорок. На нем была клетчатая рубаха и джинсы, ноги босые. В рот вставлен платок, завязанный узлом на затылке, поэтому парень мог издавать только нечленораздельные звуки, что-то вроде мычания. Волосы взмокли от пота. Он извивался, как животное на бойне, и жмурился от страха.

– Кто это? – спросил Джозеф.

– Подарок тебе.

– И что мне с ним делать?

– Все, что хочешь.

– Но я даже не знаю, кто он.

– И я не знаю. Он голосовал на дороге. Я его забрал, когда ехал сюда из города.

– Так, может, развязать и отпустить его?

– Если ты действительно этого хочешь.

– Почему же я не должен хотеть?

– Потому что ты решил проверить, каким образом власть связана с желанием. Если хочешь развязать его – развяжи. А если у тебя есть иные желания, ты властен их осуществить.

– Ты имеешь в виду секс?

Тип разочарованно помотал головой:

– Твой кругозор весьма ограничен, мой друг. В твоем распоряжении человеческая жизнь, величайшее, самое удивительное творение Божье, а тебе ничего не приходит в голову, кроме как его вздрючить?

– И что я буду делать с человеческой жизнью?

– Ты сам сегодня сказал об этом: если тебе понадобится кого-либо убить, ты наймешь людей, которые сделают это за тебя. Ты в самом деле считаешь, что властен лишить кого-то жизни? Это твои деньги обладают властью, а не ты. Познать такую власть ты сможешь, лишь отняв жизнь своими руками.

Джозеф еще раз поглядел на парня, у которого в глазах был безумный страх, и произнес:

– Но я не хочу ее познавать.

– Потому что боишься. Боишься последствий, наказания, чувства вины.

– Вполне нормально всего этого бояться.

– Нет, не нормально, Джозеф.

Он даже не заметил, что тип назвал его по имени, потому что лихорадочно переводил взгляд с него на пленника.

– А если я тебе скажу, что ты можешь это сделать, можешь отнять у человека жизнь и никто никогда об этом не узнает?

– Никто? А ты?

– Я его похитил и привез сюда, или ты забыл? А после я избавлюсь от его трупа.

Джозеф опустил голову:

– И никто не узнает?

– Если б ты точно знал, что останешься безнаказанным, у тебя бы возникло желание попробовать?

Джозеф долго смотрел на свои руки; дыхание вдруг стало учащенным, он испытал странную, незнакомую эйфорию.

– Дай нож, – хрипло пробормотал он.

Тип вышел на кухню. Ожидая его, Джозеф смотрел на парня, который умолял его взглядом и плакал. При виде этих беззвучных слез ничто не шелохнулось в его душе. Его же никто не станет оплакивать, когда в неполных пятьдесят недуг отца и деда заберет его. Для мира он так и останется богачом, не заслужившим ни капли сочувствия.

Тип вернулся с длинным, остро заточенным ножом, который вложил ему в руки.

– Ничто так не греет душу, как отнять жизнь, – сказал он. – И даже не у врага, не у того, кто причинил тебе зло, а у любого человека. Отняв ее, ты становишься равным Богу.

С этими словами он вышел и плотно закрыл за собой дверь.

Свет луны проникал сквозь сломанные ставни, играя на лезвии ножа. Парень корчился на кровати, и Джозеф ощущал его ужас не только на слух, но и нюхом – затхлое дыхание, потные подмышки. Он подошел к кровати медленно, вслушиваясь в скрип своих шагов по полу и давая пленнику осознать происходящее. Приставил острие ножа к его груди. Может быть, что-нибудь сказать ему напоследок? Но ничего не приходило в голову. Внезапно по телу Джозефа прошла судорога, и он испытал то, чего никак не ждал, – мощную эрекцию.