Подсолнух

Единственным, кто питал к Котенко неподдельный интерес был старшина Виталик. Да и его интерес был скорее интересом естествоиспытателя, выловившего где–то на болоте необычайную лягушку. С неутомимой любознательностью такого вот ученого Виталик наблюдал Котенку, мысленно, как лягушонка его препарировал и изумлялся – надо же вроде и внутреннее строение то же, и кровь течет по таким же жилкам и сосудам, и сердца у него не два, а одно, и органы все в том количестве и на тех местах где и у других, а поглядите какой уродец. Да человек ли он, венец ли он творения? Где же тут ошибка? Рассеку ка я пожалуй скальпелем его не вдоль, а положим, поперек или наискось может и выяснится эта загадка. Может быть откроются признаки нового, неизведанного доселе вида. Так размышлял Виталик, исследуя Котенко, ведя с ним различные беседы, надеясь отыскать в нем что–то необычайное, дополняющее человечество или наоборот доказывающее что тупиковые его ветви, типа австралопитеков, нисколько не тупиковые, а вот, живут себе и здравствуют. Но все было тщетно. Котенко был просто моральный и физический урод. Или, как метко выразился начальник школы – дитя асфальта.

Так размышлял Тихон сидя на спортгородке. Он оседлал верхом железную трубу, перегибаясь через которую обычно качали пресс, глядел на высящиеся перед ним ряды турников и курил, сплевывая, сквозь зубы, на песок длинную слюну.

Неожиданно перед ним явился Котенко, резко остановился, дернулся разом всеми своими сочленениями и замер. Через некоторые мгновения, чуть дольше чем положено по строевым канонам, видимо ровно столько, сколько сигнал из мозга шел невидимыми и запутанными донельзя Котенкиными окончаниями к руке, он приставил ее к голове, отдав воинское приветствие. Со стороны это выглядело раскоординированным движением персонажа Лиха Одноглазого из старого сказочного кинофильма. Рука дергаясь и трепеща была выброшена резко вбок, зафиксирована параллельно земле, предплечие совершив полное вращение вокруг локтя устремилось к голове, кисть ударила по голове, отскочила и кончики пальцев начали медленно преодолевать невидимое препятствие и приближаться к виску. Зафиксировав пальцы у виска Котенко загундосил – товарищ старший сержант, курсант Котенко по вашему приказанию прибыл.

— Вольно – скомандовал Тихон и Котенко весь сразу обмяк, скрутился каким–то непонятным штопором, засопел и запускал сопли.

— А скажи мне пигмей – полностью развернувшись к Котенке начал дознание Тихон – какие это я у тебя отобрал деньги и когда, что–то я запамятовал?

Котенко осоловело смотрел на сержанта и переваривал смысл фразы.

— Повторяю для тех, кто в танке – когда я отбирал у тебя деньги?

Лицо Котенки начинало наполняться смыслом, а потом озарилось подобием улыбки–никак нет, товарищ старший сержант! Никогда!

— А нахуя ты тогда, подзалупная вошь нажаловался на меня Паку? – заорал Тихон – кто у тебя отбирал деньги?

— Сержант отобрал, сто рублей, мне из дому прислали – зарыдал Котенко и сопля из его носа спустилась до пряжки ремня.

— Какой сержант – взликовал Тихон – фамилия, батарея?!

— Курсант Котенко, первая учебная батарея – механически отрапортовал Котенко.

— Не твоя, мудак, сержанта. Колись, быстро, а то урою, затрясу до поноса прямо здесь…

— Яа не знааааюююююуууу – выл, содрогаясь всем телом курсант.

— Ага – Тихон утихомирил притворный гнев и говорил тихо, с иронией в голосе – фамилию сержанта ты не знаешь и поэтому логически решил что все сержанты родные братья и что фамилия у всех Радкевич, да?

— Так точно, товарищ старший сержант.

3.

Тихон уже понял, что произошло. Сегодня утром пришли письма. Пак, получив и выдавая солдатам своего взвода корреспонденцию нащупал в Котенкином конверте деньги. Скорее всего, сжалившись над бойцом, зная о его незавидной армейской участи, он предложил ему оставить эти деньги у себя и выдавать по — немногу Котенке на мелкие расходы. Котенко отказался. Тогда Пак решил проверять, на месте ли у Котенко деньги. Когда через два часа денег у него не оказалось он учинил допрос и Котенко, то ли из страха, то ли просто по своей природной тупости оговорил Тишку.

Теперь оставалось выяснить кто этот сержант и вернуть деньги. Путем утомительного допроса выяснилось что сержант был не из Тихоновской батареи и это сильно осложнило дело. Таскать Котенку по батареям и устраивать очную ставку не представлялось никакой возможности – все сержанты разбрелись кто–куда, многие гасились, многие скорее всего были в самоходе. Опираться же только на слова Котенко означало просто лепить перед Паком горбатого. Пак скорее всего посчитает что Тихон выдумал эту версию сам и заставил курсанта её озвучить. При таких раскладах Пак не отступится. Вобщем, дело было дрянь.