Подсолнух

Он потрепал толстую голову кота, не снимая улыбку с лица.

— Никто, кроме меня и теперь тебя, об этом не знает. Арина ненавидит кошек. Слава богу, в подвал никто не заходит. Так что не говори никому. Пожалуйста.

Павлик посмотрел Татьяне в глаза, чтобы убедиться в ее надежности. Девушка улыбнулась во весь рот и кивнула.

— Спасибо.

Они несколько долгих секунд всматривались друг в друга, продолжая улыбаться. Сейчас в его обычно серых глазах Татьяна отчетливо разглядела оттенки бледно-зеленого, как исландский мох, которым часто в контраст цветам декорируют уличные ландшафты. В удачном ракурсе они серебрились, а иногда казались даже прозрачными. Татьяна с любопытством рассматривала его зрачки, с каждой секундой подмечая все больше необычных деталей, потрясающих своей тщательно скрываемой красотой. От этого возникало ощущение посвящения в некое таинство, доступное лишь избранным. И таинство манило.

После такого проникновенного взгляда девушка как будто оттаяла. Он тотчас перестал ее бесить и, даже больше, расположил к себе. Смазливые черты лица, которым не хотелось доверять, показались привлекательными. Несуразность внешнего вида перестала вызывать усмешку и теперь ощущалась как диковинная индивидуальность. Заискивание стало восприниматься как искреннее предложение дружбы. И симпатия уже не напрягала, а льстила. У Татьяны в голове не укладывалось, как одно мгновение перевернуло все с ног на голову, но ощущения поменялись, и вернуть их обратно казалось теперь невозможным. Как бы ей хотелось сейчас сделать то же самое с чувствами к Вадиму, только наоборот.

Выпустив котов из ящика и дав им разбрестись по подвалу, Павлик с Татьяной принялись изучать инструкции по сборке инсталляций. Оказалось, в каждой коробке лежал отдельный реквизит со всем необходимым. За сутки им предстояло собрать сразу три конструктора. Миссия виделась Татьяне впечатляющей и невыполнимой.

На первом чертеже изображались странные сани с демонически острыми полозьями и ажурно вычурной спинкой, смешивающие в себе готику и барокко, а, возможно, и больше. Отдельные детали украшали русские орнаменты, но таких оказалось немного. Элементы для сборки были свалены в высокую коробку друг на друга. Только полозья стояли вертикально по углам. Сначала предстояло разобраться с деталями и определить, что есть что, только потом присоединять их друг к другу. Пространства явно требовалось больше, чем было. Павлик отодвинул две другие коробки, насколько смог, далеко, распинал мусор в стороны, расстелил стопку газет. Татьяна начала перекладывать детали из коробки на пол.

За сборкой саней Павлик для заполнения паузы много рассказывал о себе и, к облегчению девушки, вопросами не донимал. Изредка задавал простые, как будто для проформы, но легко удовлетворялся односложными или витиеватыми ответами без подробностей. Зато о себе говорил с упоминанием всех деталей. Девушка внимательно слушала, просто потому что ничего другого не оставалось.

Из рассказов Павлика она узнала, что ему двадцать три, живет он с мамой, учился на социального работника, в «Дэнсхолл» устроился официантом, будучи студентом, и за пять лет дослужился до администратора клуба, потому что нормальную работу по профессии после выпуска найти не смог. За те, что находил, платили копейки, а ему уже тогда требовалось содержать мать с инвалидностью. Он шутливо хвастался, что, несмотря на смену профессии, потребность в помощи другим у него никуда не делась, поэтому он старался помогать всем, кому может: беспризорным животным, забегающим случайно во двор ночного клуба, бездомным людям, просящим милостыню «на бухло», бабушкам, продающим безделушки у метро. Много рассказывал о матери, которую явно сильно любил и о которой приходилось заботиться. Рассказывал истории из детства — самые теплые и яркие воспоминания, когда мать была еще здорова и полна сил. Говорил он с любовью и тоской, отчего Татьяне стало его жаль. Захотелось даже обнять и утешить, но она сдержала себя.

С санями они закончили за полночь. Девушка совсем забыла посмотреть на часы, увлекшись историями Павлика, в основном, потому что он говорил без остановки. Опомнившись, они начали впопыхах собираться.

— Не беспокойся, я подвезу тебя до дома, — сказал Павлик, закрывая железную дверь подвала на ключ.

— Спасибо, — с благодарностью улыбнулась Татьяна.

Ночью шкала пробок опускалась до зеленого уровня, поэтому Павлик позволил себе немного полихачить на дорогах. До Татьяниного дома они доехали быстро и распрощались на веселой ноте. У девушки на душе осталось приятное послевкусие от прошедшего дня.

Глава 15. Подарки