Подсолнух

Татьяна теперь приходила в подвал каждый день, принося котам молоко или корм. Посмотрев, в каких спартанских условиях, они живут, она решила немного благоустроить их обиталище, чтобы животным было хотя бы мягко спать, и купила кошачьи кроватки. До этого они спали в ящиках, на досках или том самом покрывале, под которым их прятал Павлик. Парень каждый раз наблюдал за ней с влюбленным восторгом, особенно не встревая. Они вместе облагородили кошачью зону, огородив ее ящиками от остального подвала с проходом для кошек, но так, чтобы от входа кроватки и миски не было видно.

За второй день, начав не с раннего утра и закончив не поздним вечером, они собрали оставшийся реквизит — две избы, побольше и поменьше. Избами их называли производители. На самом деле, от древнерусского типа жилья в них мало что осталось, только узоры да те элементы, что присущи всем жилым строениям: короб, крыша и окно. Дверей не было, потому что избы состояли из трех состыкованных стен, а четвертую, заднюю стенку, заменял широкий столб, точнее, доска, на которой держалась крыша. Но на фасаде окно окружали наличники, отражающие готические мотивы, и даже ставни, которые не закрывались.

После сборки Арина, не без сарказма заметив, как Татьяна с Павликом подружились, дала им задание покрасить все собранное той краской, которую наколеровала Татьяна. Девушку уже тошнило от этого убийственного всеобъемлющего запаха, но перечить директору было опаснее. Все то время, пока красили, они держали все окна и дверь в подвале нараспашку, но это мало чем помогало. По вечерам у Татьяны голова просто раскалывалась, но она все равно оставалась довольной и засыпала сладко и беспечно.

Подготовка к новому году шла полным ходом. Арина таскала помощницу за собой по всему клубу и не только. Они ездили в ателье, которое выполняло директорский заказ на пошив костюмов, вносили легкие правки и проверяли материалы и качество работ. Все это женщина делала сама, но Татьяна ходила за ней по пятам, за всем наблюдала, во все вслушивалась и старалась впитать в себя. Помимо прочего, у Арины каждый день были какие-то встречи, совещания, обсуждения. Постоянно прибегали дизайнеры за утверждением чего-либо или просто советом. Заходили другие директора, обсуждали не только новогоднюю, но и текущие вечеринки. Промоутеры во главе с генеральным представили Арине план по продвижению вечеринок и клуба на весь квартал следующего года, который она утвердила почти не глядя. Еще больше она разговаривала по телефону, не успевая повесить трубку, тут же отвечала на следующий звонок или звонила сама, как по личным, так и по рабочим вопросам. Татьяна далеко не всегда могла определить, что из этого что. Когда директор занималась своими делами, девушка почитывала сценарий. Она перечитала его уже сотни раз, но так и не смогла найти ни одного изъяна. Арина не хотела ничего обсуждать, пока девушка не найдет хотя бы один.

— Подсолнух, ну, такими темпами, нам просто не о чем будет разговаривать, — говорила директор, когда они остановились пообедать в корейском ресторане после поездки в стеклодувную мастерскую, где заказали для предновогодней вечеринки огромные елочные игрушки.

Татьяна осунулась и потупила глаза в тарелку с кукурузной лапшой, плавающей в жидком бульоне. Ресторан не был набит битком, но все окружающие столики заняли деловые люди, вышедшие по парам из офисов на бизнес-ланч. Они оживленно обсуждали рабочие вопросы, смеялись и распускали внутриорганизационные слухи, которые, очевидно, легко могли выйти и за пределы. Только, кажется, никому, кроме Татьяны, эти слухи не были интересны, даже собеседнику того, кто их распускал.

— Окей, — вздохнула Арина, отложив палочки, которыми ела салат с говядиной. — Начни с того, что тебе не понравилось.

Девушка подняла виноватый взгляд на директора и пожала плечами.

— Мне все понравилось, — тихо сказала она, снова опустив глаза, и решила начать есть, чтобы оградиться от проницательного взгляда арт-директора.

Арина явно была недовольна ответом. Она вздохнула, прикусила левую щеку, затем правую, провела языком круг под губами и снова взяла в руки палочки. Какое-то время, которое для Татьяны превратилось в бесконечную пытку, они ели молча. Девушка корила себя за глупость, нерешительность и трусость. Она не высказывала свое мнение, боясь, что оно окажется неправильным или не удовлетворит Арину. Молчание казалось лучшим выходом. И у нее, действительно, не было никаких претензий к сценарию. Что-то выглядело странноватым, но это умещалось в рамки жанра, по крайней мере, Татьяна их сама себе могла объяснить. Она даже не представляла, о каких именно изъянах директор надеется услышать.

— Тань, я устала тебя жизни учить, — сказала вдруг женщина, доев салат до конца.

Услужливый официант, заметив, что Арина закончила с обедом, тут же принес ей горячий кофе, как она просила. Она кокетливо ему улыбнулась и глотнула из белой чашки с тонкими звенящими стенками.