Подставное лицо. Дополнительный прибывает на второй путь. Транспортный вариант. Четыре билета на ночной скорый. Свидетельство Лабрюйера

 — ...Барменша выделяла его из всех, даже самых престижных, посетителей. Она сразу поняла, из каких он, когда за рюмку коньяка получила такую бумажку, какой другие расплачиваются за бутылку. К тому времени мы уже не раз выпивали вместе. Платил всегда он. «Сдачи не надо!..» Вскоре мы разговаривали обо всем довольно откровенно. Сходились в одном: «Нужны деньги!..» Но разговор, который все решил, состоялся уже перед самым, отъездом. Я уезжал вечером, он оставался еще до утра. Мы сидели в углу за столиком, одна стена бара была стеклянной — по ту сторону был декоративный каменный грот, по дну сухого водоема шла кошка. Я слушал и не знал, что думать... Я исхожу из того, что в этой жизни мне уже ни с кем не съесть пуда соли. И основательно я никого не узнаю. «Есть дело, — сказал он. — Большой куш. К тебе деньги придут сами — делать ничего не придется... Нужно еще примерно месяцев восемь — десять, чтобы все подогнать...» Потом я узнал, что он начал готовиться к этому еще в колонии. «Надо подумать», — ответил я. Следовательно, согласился. Он знал, что я соглашусь. Люди, подобные ему, зря не рискуют. Вечером я стоял один на пляже. По обе стороны белел туман, а впереди на полнеба поднималась чернота и нависала над светлым морским песком. Я решил подняться в номер, записать свои впечатления. Позади над пустым, пляжем шумели деревья, на кирхе ударил колокол. О деле я тогда не думал. «Вот и кончилась легкая пансионатская жизнь, — пожалел я. — Съеден последний ужин, собраны вещи. Осталось сдать номер. Все надо делать поэтапно. Беря билет в самолет, не думать, какая погода будет в день отлета, что произойдет через час, через год...» А надо мной уже загоралась крыша! Я продолжал заботиться о пустяках и не думал о главном — о том, что, как говорили еще недавно, продал душу дьяволу...

 В регистратуре пансионата Денисов никого не застал. Дверь в кабинет Гилима оказалась запертой. Теперь Денисову предстояло отыскать Кубинскую, но через минуту она нашла его сама.

 — Ах, у нас гость! — протянула она, неожиданно появляясь за его спиной. Она была не в форменном белом халате — в юбке и кофточке с янтарной брошью. Черные глазки-пуговки смотрели с любопытством.

 — Ну, как ее состояние? — сразу спросила Кучинская.

 — Без изменения.

 — Мы тут жалеем ее... — отношение к замкнутой, державшейся особняком библиотекарше на глазах у Денисова менялось к лучшему.

 «Вернись она сейчас на работу — встретили бы как общую любимицу...»

 — Иван Ефимович будет? — Денисов кивнул на кабинет Гилима.

 — Вряд ли. Он уехал на базу. Вы к нему?

 — К вам тоже. Мне бы хотелось кое-что уточнить.

 — Пожалуйста. Только я теперь в библиотеке. Директор попросил меня вернуться туда.

 Длинная цепь кактусов, на которую Денисов еще в первый приезд обратил внимание, тянулась вдоль стен до самой библиотеки.

 — Скоро у вас новый заезд?

 Этот вопрос он намеревался задать Гилиму.

 — Через несколько дней.

 — Этот был ничего?

 — Пока никто не отличился. Никого не отослали за нарушение режима и писем на предприятие никому не писали.

 — Так тоже бывает?

 — А как же! Иван Ефимович в этом отношении крут. Хочешь культурно отдыхать — отдыхай!

 Кучинская открыла дверь, пропустила Денисова вперед.