Подставное лицо. Дополнительный прибывает на второй путь. Транспортный вариант. Четыре билета на ночной скорый. Свидетельство Лабрюйера

 «Зайдя в пансионатскую библиотеку, чтобы поменять книги, Гилим заметил, что библиотекарша торопится. Он не придал значения: пятница, конец рабочего дня... В пять часов ей должны были звонить, к этому времени она спустилась в регистраторскую, к телефону. Ей действительно позвонили. «Все, отключаюсь...» —сказала она абоненту: у них все было заранее обговорено...

 Денисов намеренно оставлял пока то, что поддавалось немедленному истолкованию: возвращение в библиотеку за хрустальной ладьей, протяженность телефонного разговора — похоже, что был не один звонок, а два — почти одновременно.

 «Белогорлова вместе со всеми доехала на пансионат-ском автобусе до метро, затем поехала дальше — к платной стоянке, пересела в «Запорожец», в машине приехала в Коломенское, где ее ждало лицо, назначившее свидание... Здесь между ними что-то произошло...» — Денисов представил рефрижераторный поезд, к которому в темноте, под дождем бежала Белогорлова. Стрелявший, должно быть, целил ей в голову и, может, попал бы следующей пулей, если бы библиотекарша не решилась на отчаянный, достойный каскадера, шаг — бросилась между колесных пар двинувшегося с места, но не успевшего еще набрать скорость рефрижератора.

 Заведующий юридической консультацией принял Денисова подчеркнуто сердечно. Оба представляли две давно отпочковавшиеся, наиболее отстоящие друг от друга ветви одной профессии.

 — Денисов, инспектор розыска.

 — Фесин. — Узнав, кем интересуется Денисов, заведующий консультацией встревожился: — Игорь Николаевич? Что с ним?

 — Вы хорошо его знаете?

 — Конечно, — Фесин придвинул прямоугольную коробку с леденцами, которую Денисов не сразу заметил за книгами.

 — Почему он уволился?

 — Если говорить откровенно... Сильный склероз. Стало трудно. Решили, что он должен немного отдохнуть, прийти в себя, — Фесин снова дотронулся до коробки. — Я, между прочим, тоже был сторонником временного прекращения трудовой деятельности.

 — А если подробнее?

 — Мог не явиться на процесс, пропустить срок принесения жалобы... В быту это не бросалось особенно в глаза, но здесь!

 — Как он отнесся к этому?

 — Замкнулся. В конце концов решил начать с нуля. Благо, у них была отдельная площадь на Булатниковской. Там он и остался.

 — Вы говорили с ним?

 Фесин взял несколько леденцов.

 — Не раз. Решили: в будущем, если он будет себя лучше чувствовать, вернемся к этому вопросу.

 — А пока?

 — Покой, чтение. Жена освободила его от всех забот по хозяйству, по воспитанию детей. Надо сказать, она оказалась на высоте.

 «Ничего абсолютно не предвещало, что жизнь моя круто вдруг переменится...» — вспомнил Денисов.

 — Игорь Николаевич, надо сказать, не оценил отношение жены. Уходу его из консультации предшествовали неприятные сцены. Приходилось разбираться. Это было тягостно... Особенно для тех, кто их обоих знал.

 — Что он представлял собою как адвокат?

 — У него хорошо шли дела, связанные с криминалистическими экспертизами. Адвокат он не то чтоб известный, но с определенным именем. Клиентурой.

 — Мне хотелось бы посмотреть какое-нибудь из его досье.

 — Любое? — Фесин с любопытством взглянул на него.

 — Любое.

 Заведующий позвонил, через несколько минут девушка-секретарь внесла тонкую папку с бумагами.

 — Почитайте пока, — Фесин достал из стола какую-то бумагу, положил перед собой.

 Денисов открыл досье, перелистнул отпечатанное на пишущей машинке обвинительное заключение, подшитое первым. Нашел рукописный текст.

 «Правонаклонный, левоокружной...» —Денисов сразу узнал характерную разработанность почерка, знакомые соединения отдельных букв, рефлекторные штрихи. — Все точно...»

 Он хотел вернуть досье, но фабула дела внезапно заинтересовала его — он мельком просмотрел обвинительное заключение — экземпляр был мятый, достаточно затертый, побывавший вначале у подсудимого. Подзащитный Шерпа — человек в годах — обвинялся в убийстве из ревности молодой подруги.

 — Подзащитный сам выбрал Шерпа своим адвокатом? — спросил Денисов.

 Фесин отодвинул лежавшие перед ним записи:

 — Обращался ли он за защитой непосредственно к Игорю Николаевичу? Нет, это чистая случайность. Я слежу за тем, чтобы нагрузка адвокатов распределялась более или менее равномерно. Я предложил ему на выбор несколько дел. Шерп выбрал это.

 — Он носит очки?

 — Да, у него дальнозоркость.

 — Большие очки в роговой оправе.

 — Да.

 — Как он одевается?

 — Весной — в куртке, в кожаной кепке. Зимой — в полушубке. Что все-таки произошло? — Фесин встал из-за стола, прошелся по кабинету. Он оказался неожиданно невысоким.

 — Пока трудно сказать, — Денисов вернул досье. — К какому типу людей он относится?

 — Эмоционален. Может заплакать... Общителен, добр. Обычно подзащитные к нему привязываются, пишут, звонят. Обидчив.

 — Куклы-талисмана у него не было?

 — Как же! Мы ее все знаем! Скоморох. В колпаке, с бубенцами. Шерп шутил: «Это я!»

 Денисов решил, что может довериться!

 — Эту куклу мы нашли на месте происшествия...

 — Происшествия? — Фесин вздрогнул. — Какого?

 — Мне кажется, стреляли в женщину...

 Фесин сделал несколько шагов от окна к двери.

 — Между прочим, кто-то из адвокатов видел его с... подругой.

 — Давно?