Подставное лицо. Дополнительный прибывает на второй путь. Транспортный вариант. Четыре билета на ночной скорый. Свидетельство Лабрюйера

 — Табак, — Денисов помолчал. Главное было произнесено. — Преступник, которого я подозреваю в убийстве, использовал табак, чтобы сбить с толку розыскную собаку. Анализ табака из карманов мог бы связать соучастников крепче, чем любые показания очевидцев.

8

 — ...У человека, который скрывается от закона, не может быть ни семьи, ни дома. В лучшем случае остается иллюзия. Так случилось со мной. Бывало, в последние дни неслышно войду в комнату, встану в дверях, смотрю. Все вроде в порядке. Семья моя в сборе. Жена и дочъ. Обе на одно лицо — тоненькие, с косичками, в джинсовых костюмчиках. Как сестры! Жена и туалеты подбирала обеим одинаковые. А кроме того, стиль! Наташа одевается и красится под школьницу. Одна что-то себе читает, другая рисует. А я смотрю и понимаю: такими они останутся и когда меня уже не будет.

 — Ваша жена — студентка?

 — Пошла по моим стопам. Когда мы познакомились, она работала в производственном объединении «Элегант». Демонстрировала образцы рабочей одежды. Захочет ли она посвятить мне жизнь? И вправе ли я принять жертву? Ведь в лучшем случае я вернусь через много лет. Все рухнуло! Семья, дом, надежды... Знаете, в чем моя ошибка? Мне казалось, что деньги, пусть даже добытые преступным путем, решат все проблемы. Какая наивность! С преступления проблемы только начинаются! Человек, продавший душу дьяволу, не в состоянии начать новую жизнь. Он способен лишь на жалкое существование, потому что только и делает, что считает оставшиеся дни и думает:«Скорее бы к какому-нибудь концу!»

 Шоссе вело в район новостроек. Денисов был здесь впервые. Одинаковой высоты и пропорций здания стояли почти вплотную. По мере приближения машины они расступались, возникали детские площадки, гаражи. Недалеко от кольцевой автомобильной дороги показался пустырь с траншеями для труб. С бензоколонкой.

 — Теперь влево, — сказал начальник строительного управления, сидевший рядом с шофером. — Тут близко.

 «...Откуда на бугре начиналось уродливо вытянутое двадцатиподъездное здание...» — Денисов мысленно сверил местность с описанием адвоката.

 — Посмотрите, — строитель обернулся к Денисову.

 В глубине жилого массива показалась достаточно высокая труба с двумя поперечными полосами.

 Двадцатиподъездных зданий в Москве насчитывалось много. Странствия Ниязова по кабинетам и этажам исполкомов ни к чему не приводили, пока он не попал к начальнику управления, который сидел сейчас в машине.

 С правой стороны улицы потянулись однотипные многоподъездные здания. Левая часть была не застроена — стройплощадки, мачты высоковольтной передачи.

 Еще дальше Денисов увидел остановку автобуса.

 — Здесь, — показал строитель.

 Два десятка однообразных, отделенных равными промежутками подъездов впереди напоминали перфорацию киноленты. Дом стоял на возвышенности. От дороги к нему вела узкая тропинка.

 — В пятидесяти метрах против автобусной остановки виадук. Внизу железнодорожная платформа.

 — Спасибо.

 — Остаетесь? — спутник Денисова, прощаясь, протянул через спинку сиденья руку. — Звоните.

 Развернувшись, машина со строителями проскочила назад, к шоссе.

 «Я увидел очень четкое и необыкновенно отчетливое-изображение окружающего, — Денисов сверился с записями. — Белые дома слева, и пустырь по другую сторону дороги. Все было резко: и выведенные, как по линейке, абрисы окон, и огромная, выкрашенная в два цвета труба, и крыши домов, и платформа».

 Сомнений не было - именно отсюда Шерп наблюдал за кем-то, думая о нем как о ребенке:

 «...Он бодро топал, маленький, чуть ссутулившийся, оборачиваясь ко мне через каждые тридцать — сорок шагов, постепенно возвращаясь в свой образ».

 По поводу направления движения Денисов не колебался: здесь была только одна тропинка, обозначенная четкой черной дугой. Снег на ней был вытоптан еще утром или накануне.