Подставное лицо. Дополнительный прибывает на второй путь. Транспортный вариант. Четыре билета на ночной скорый. Свидетельство Лабрюйера

 Поезд наконец остановился, раскрыл двери. Надавив, толпа внесла Денисова и человека, которого он отыскал, в один вагон.

 Ехать пришлось недолго.

 Перед «Автозаводской» пассажиры произвели перегруппировку. Вагон качало — пассажиров валило то в одну, то в другую сторону.

 — Выходите? — спросили сзади.

 Толстяк грузно развернулся, обозначив маршрут.

 — Выхожу.

 Поезд поднялся на мост. Внизу показалась вода — серая, как в оцинкованном корыте. На пруду, по другую сторону Москвы-реки, было полно пребывавших в оцепенении рыбаков.

 Денисов подумал о вычерченной Гилимом схеме расположения людей на ночной стоянке такси во время его неожиданной встречи с Белогорловой:

 «Две женщины, мужчина, собака. Тренированный чистопородный пес будет всегда находиться слева от хозяина...»

 Поезд снова вошел в туннель. С приближением станции почувствовались привычные признаки торможения. Через минуту поток людей уже выплеснулся на платформу, но подойти к толстяку Денисову и здесь не удалось: тот встретил знакомого, вдвоем они быстро пошли к эскалатору. Оба спешили. Выйдя из метро, не останавливаясь у автобусной остановки, направились на другую сторону улицы. Толстяк, видимо, работал где-то поблизости.

 Впереди мелькнула табличка: «Профессионально-техническое училище № 1». Денисов пропустил мужчин вперед, вошел сам. У лестницы стояло несколько парней.

 — Кто это? —Денисов кивнул вслед поднимавшемуся по ступеням.

 — Гектор Иванович... — стоявший ближе — в джинсах, с металлической пластинкой на запястье — растерялся, не задал Денисову обычного в таких случаях вопроса — «А зачем вам?»

 — А фамилия?

 — Не знаю. Просто Гектор Иванович. Машинопись преподает... Сейчас у него урок! — парень хлопал глазами: для родителя Денисов был молод, а учащимся ГПТУ явно не значился.

 Денисов решил, что допросит Тучного позже, из автомата на углу позвонил в Склифосовского: утренний обход врачей должен был закончиться.

 — Белогорлова? — отозвался женский голос. — Больная в том же состоянии.

 — Она уже четвертый день без сознания...

 — Есть больные, которые по нескольку недель не могут прийти в себя! — женщина приняла его слова за упрек.

 — О чем это может свидетельствовать?

 — Ни о чем! — Уклончивой дипломатии она предпочла открытый текст. — Вчера больной скончался на семнадцатый день после травмы.

 — Значит то, что Белогорлова тянет...

 — Абсолютно ни о чем не говорит!

 С «Автозаводской» Денисов поехал в район Красной Пресни, в клуб служебного собаководства.

 Он уже бывал в нем.

 В коридорах толпились любители собак. Каждый кабинет был узкоспециализированным: «немецкие овчарки», «доберманы-пинчеры», «эрдельтерьеры»...

 В секции эрдельтерьеров на стенах висели фотографии чемпионов породы, как две капли воды похожих друг на друга, только опытный глаз мог различить особенности: растянутость корпуса, удлиненность морды.

 «На схеме Гилима пес был обозначен справа от хозяина... — в цепкости директорского глаза инспектор был уверен. — Такое могло быть, если мужчина с собакой не ждал своей очереди на стоянке, а провожал!..

 Провожать же, судя по той схеме, он мог только садившуюся в такси Белогорлову.

 — Прошу... — пожилая женщина с короткой седой челкой кивнула на стул, приготовилась слушать.

 — Меня интересует эрдельтерьер... Кличка неизвестна, фамилия владельца тоже. — Денисов не удивился бы, если б кроткая седая женщина, выслушав безумный запрос, молча указала ему рукой на дверь. — Собака и ее владелец живут вблизи метро «Варшавская»...

 Женщина молчала.

 — Больше никаких сведений.

 — Может, известны родители собаки? — сразу стало понятно, что она не очень четко представляет свою задачу. — Московские эрдели принадлежат в основном к семействам Багиры и Фанци. Если речь идет о потомстве Фанци, я направлю вас... — она назвала фамилию.

 — Не знаю.

 — Пес породистый? Кобель?

 — Судя по его росту, — Денисов показал рукой у стола.

 — Пожалуй... — Подумав, она вынула из стола тетрадь: — Здесь данные на тридцать пять московских собак, отобранных для воспроизведения потомства: Дангай, Дар-Руслан-Жоли, Имфен-Моргенштерн... — Ей доставляло удовольствие перечислять клички. — Гош-Стелла, — она посмотрела на Денисова. — Замечательная собака, между прочим...

 — Владелец — мужчина средних лет, — сказал Денисов.

 — Возраст владельцев не учитывается. Кроме того, собак нередко записывают на детей. — Она снова уткнулась в списки: — Хартверг, Хартбилль...

 «Мы не понимаем друг друга, — огорченно подумал Денисов. — Ей кажется, что я пришел за щенком...»

 — Возраст представляете? — иногда, по рассеянности, женщина делала шаги в нужном направлении.

 — Средней, может, старшей группы.

 — Клуб разрешает потомство только для собак с отличным экстерьером — чемпионам породы, медалистам...—она улыбнулась терпеливой улыбкой взрослого, адресованной младшему. — В естественных условиях к самке пробивается самый сильный партнер. Отсюда прогресс рода! В условиях домашнего содержания собак мы вынуждены сами подбирать пары с учетом генетических особенностей...

 «Видимо, только эти знания я и увезу из клуба служебного собаководства», — подумал Денисов.