Подставное лицо. Дополнительный прибывает на второй путь. Транспортный вариант. Четыре билета на ночной скорый. Свидетельство Лабрюйера

 — Но вы не волнуйтесь: постараемся найти вашу собаку!

 Он не разделил ее оптимизма.

 — Какое количество эрделей зарегистрировано в районе «Варшавской»? Я смогу узнать?

 — Конечно. К метро сходятся четыре района, — она показала на папки в шкафу. — Собака где-то здесь.

 Денисов достал блокнот.

 — Разрешите взять несколько адресов? Из тех, что ближе к метро.

 Женщина улыбнулась.

 — Возьмите Заратуштру. Чудесный пес. Он от Хартбилля и Бланки-Феи.

 — Словно имена грандов, — заметил Денисов.

 — Традиция... — Она продиктовала несколько адресов. — Отличные собаки. Или вот! Лэстер-Вэлт, Чонгарский бульвар... Как я упустила из виду? Владелец Мучник...— женщина снова забылась. — Поздравляю. Сейчас и езжайте, пока он дома. Как ехать, знаете? Рядом с метро «Варшавская», против стоянки такси.

 Владелец Лэстера-Вэлта оказался невысоким, кряжистым, с небольшим одутловатым лицом и водянистыми глазами; на вид он был не старше сорока.

 — Вы ко мне? — спросил Мучник. — Откуда?

 — Из милиции.

 — Прошу.

 Мучник провел Денисова в комнату с письменным столом, служившую, очевидно, кабинетом. Против двери в кресле лежала собака. При виде постороннего чуткие глаза чемпиона породы дрогнули, но предупреждающее хозяйское «фу» успокоило.

 . — Слушаю.

 — Как-то в феврале вы стояли ночью с собакой на стоянке такси. Потом я объясню, почему интересуюсь этим днем...

 — Здесь, у метро? — быстро уточнил Мучник.

 — Да. Кого-то провожали. В это время проходила мийо компания молодых подвыпивших людей... — Денисов был готов к импровизации.

 — Ночью?

 — Да, около часа.

 — А в чем дело? — он определенно заволновался.

 — Вы помните этот случай?

 — Насчет компании? Нет.

 — А то, что с собакой были на стоянке?

 — Я часто кого-нибудь провожаю, заодно выгуливаю собаку. О каком дне идет речь?

 — О двадцатом февраля.

 — Двадцатое февраля... — он забарабанил по ручке кресла. — Кажется, действительно вы могли меня видеть.

 — Память вас не подводит?

 — Нет. — Мучник погладил собаку. — Примерно в это время я посадил в такси двух своих знакомых. Они приезжали ко мне по делу.

 — Мужчины?

 — Женщины. — Он снова забарабанил по креслу.

 — В какую сторону им надо было ехать? В Измайлово никто не собирался?

 — В Чертаново.

 — Одна из женщин — библиотекарь?

 — Нет. — Он на минуту почувствовал облегчение, внезапно снова напрягся. — «Росбакалея».

 — Обе в шубах?

 — Только одна.

 «Произошла ошибка», — подумал Денисов.

 — Можете сказать, что все-таки случилось? — Мучник нервничал. — Ко мне имеет отношение?

 — Я занимаюсь несчастным случаем. — сказал Денисов. — Когда вы находились на стоянке, мимо проходила компания...

 — Я это слышал. Мне ничего не известно.

 — Это все. Много людей находилось кроме вас на стоянке?

 — Кажется, нет.

 — Такси подъезжали часто?

 — Редко. Пришлось ждать. Это действительно все?

 — Мне придется взять телефон хотя бы одной из женщин, которых вы провожали. Проверить вашу память.

 Настроение Мучника испортилось. Он сходил в другую комнату, вернулся с телефонной книгой:

 — Записывайте... Фамилию не знаю. Спросите Милу.

 Денисов догадался, что, возможно, вступает на территорию соседней организации, занимающейся борьбой с расхищениями на складах и базах «Росбакалеи», поспешил дать задний ход.

 — Жаль, что вы не обратили внимания на ту компанию. С вашей помощью я надеялся раскрыть преступление. — Денисов откланялся.

 Мучник проводил его до двери.

 — И что? Не получилось?

 — К сожалению.

 — Бывает, — в голосе слышалось удовлетворение.

 «Казалось бы, какое мне дело — у соседа умерла корова, — вспомнил Денисов анекдот. — А все-таки приятно!..»

 Из автомата во дворе Денисов позвонил на вокзал. Номер оказался свободным.

 — Дежурный по отделу... — последовала всегда строго определенная, свойственная Антону пауза, после которой Сабодаш называл себя.

 — Антон!

 Дежурный обрадовался:

 — Тебе звонили из Расторгуева. Из линейного пункта.

 — Мне? — с Расторгуевым его вроде ничего сейчас не связывало.

 — Да. Они изъяли у кого-то перстень, похожий на тот, что был у Белогорловой. Я звонил ее сестре. Гладилина уже выехала для опознания.

 — Я тоже еду. — Денисов сразу заспешил. — Поспеши, чтобы без меня ничего не решали. А что за человек, у которого изъяли перстень? Как он попал в милицию?

 — Человек? — переспросил Антон. — А он там живет. Доставили пьяным с привокзальной площади, стали оформлять... И вдруг перстень!

 Маленький кирпичный домик над платформой Денисов хорошо знал: когда-то ему приходилось в нем дежурить. Таким видел его Денисов и в детстве — маленький, белый, словно только что отреставрированный. За время, что Денисов здесь не был, появился разве лишь желтый ящик для карточек «Спортлото», снаружи у двери.

 В линпункте Денисова уже ждали. Здесь распоряжался его начальник — размашистый, с бугристым, всегда словно сонным лицом младший лейтенант.

 — Можно предъявлять на опознание? — спросил он у Денисова, обмениваясь тяжелым долгим рукопожатием. — Понятые на месте.

 — Пожалуйста, — Денисов поздоровался с Гладилиной, сидевшей у стола, она сухо кивнула в ответ. — Приступайте.

 Младший лейтенант достал из сейфа бланк протокола и несколько приготовленных заранее колец и перстней.