Подтексты. 15 путешествий по российской глубинке в поисках просвета

Под поезд Пелагея надумала бросаться рано утром. Дети спали. Еще немного, и проснутся, попросят есть. А есть дома нечего. Много лет Пелагея крутилась, как могла, бралась за любую работу. А они же, пятеро эти, как саранча. Она десять буханок купит — через два дня уж нет ничего. Размочит хлеб в воде, сахара насыплет, они поедят — и во двор. Через два часа прибегают: «Мам, есть хотим!» Невозможно.

Целовать не стала, чтобы не разбудить. Отвернулась и вышла из дома вон. Дошла до станции, встала возле путей. Стояла долго, наконец, услышала вдалеке гудок. Поезд приближался, Пелагея была готова. И вдруг увидела — стоят ее дети в облаке над путями. Все пятеро. Жмутся друг к дружке, смотрят испуганно. И будто проснулась она, отошла с путей и расплакалась вслед удаляющемуся поезду.

— Не врешь, что пятеро детей?

Пистолет продолжал давить на висок.

— Че мне врать-то? Вот они все.

Достала фото, мужчина всмотрелся.

— Смотри-ка, прям мать-героиня! Ладно, поехали. Рули! Доехали до Ставропольской. Мужчина вышел.

— Жди здесь!

Скоро вернулся. Пелагея была на месте.

— А ты че это не уехала? Бесстрашная, что ли?

— Интересно же, чем дело кончится.

— Во баба, во дает! На, держи. И езжай. Детям привет.

Выложил на сиденье конфеты и шампанское. Вытащил из кармана деньги, отдал и растворился в темноте двора.

АТАМАНША

Пелагея Александровна вышла на пенсию пятнадцать лет назад, но работать не перестала. Уборщица, вахтерша, продавец. Несколько последних лет — водитель такси. Когда пришла устраиваться в самарский «Лидер», на нее посмотрели недоверчиво: «А вы-то, бабуля, куда?» Но у Пелагеи водительский стаж — 45 лет. Грузовик водила, трамвай. А за баранку легковушки первый раз села вообще в десять лет. Дед ее и бабку тогда взял с собой в соседнюю деревню на машине. Надрался там так, что берегов не видел. Бабка в истерике: как домой попасть? Дед внучку за руль и посадил. Пару раз дал подзатыльник — тронулась не так, нажала не туда. Но довезла их Пелагея целыми.

Недавно Пелагея Александровна с «Лидера» перешла в Uber. Освоила новые технологии. Январь — первый месяц в этом такси. Многое непонятно, но уже нравится, потому что можно заработать.

— Алло, Евгения, я возле вашего дома, выходите!

Пелагея ездит на синей «Ладе», купленной сыном в кредит. 16 тысяч в месяц надо отдать за машину. Все остальное — другим банкам в счет погашения кредитов. И немножко надо оставить себе на еду. Пенсия у нее семь тысяч рублей. Три из них высчитывают в счет нескольких банков: в 2017 году Пелагею оштрафовали за невыплаченный вовремя кредит.

Бабушка возит пассажиров с утра до вечера, а иногда и всю ночь, если есть силы. Пока ее рекорд — сто поездок за неделю. Ей кажется, это мало. Можно делать больше.

Пелагея родилась на Сахалине — там ее мать вышла замуж, а потом сбежала от мужа в Самару, когда Пелагее было семь. Кстати, о том, что она — Пелагея, девочка узнала через много лет, когда пошла получать паспорт. До тех пор ее дома и в школе все звали Полиной.

«Беру паспорт, а там Пелагея! Представляешь? — Разговаривая со мной, Пелагея внимательно смотрит на дорогу и успевает грозить пальцем подрезающим ее водителям. — Я говорю, не знаю, кто такая Пелагея! Не мой паспорт. А потом мамка рассказала, что Пелагеей меня назвал отец, а ей не нравилось, вот она и звала Полиной. Бабушка моя тоже была полжизни Оля, а потом узнала, что Фекла. У нас это семейное».

Пелагея и Пелагея, подумаешь. Но в школе узнали и стали дразнить. Коверкали нестандартное имя на матерный лад, а Пелагея приходила домой и ревела. Однажды в слезах ее застала бабушка. И сказала: «Дурочка ты. Этих Маш, Кать, Тань — полно. А ты одна такая. Гордись своим именем!»

«После этих ее слов я встала перед классом и сказала: “Запомните: да, я Пелагея. Сколько Маш у нас в классе? Пять? А я одна!” Они мне тогда темную устроили, но я отбилась. И после этого мне дали кличку — Атаманша».

Пелагея с детства не давала себя в обиду. Пасовала только перед матерью. Та пыталась наладить личную жизнь, встречалась с разными мужчинами, но ничего серьезного не выходило. Жили в бараке, в бедности. Мать уставала, срывалась на дочери. Пелагея на всю жизнь запомнила, как мать однажды разбила ей голову.

«Я вышла пилить дрова во двор в домашних тапочках. Она это увидела, схватила с веранды железное ведро с водой и бросила в меня. Попала в голову, я упала. Кровищи было! Но я на мать обиду не держу. Я понимаю — ей жизни хорошей хотелось, женского счастья. А я связывала руки. Я тогда, в восемь лет, сказала себе, что никогда не буду пить и бить своих детей. Один раз только не сдержалась и дала пощечину сыну. Тут же извинилась и сказала, что больше никогда не ударю. Что бы ни случилось — пусть приходит и рассказывает. И вместе решим, чего делать».