Подвалы твоего сердца (СИ)

Гриффиндорка хотела бы повернуть время вспять, но не знала, сумела ли бы сделать иной выбор. Драко был уничтожен. Он метался словно зверь, пытающийся убежать от собственной боли, но она преследовала его и душила. Комната пропахла разлитым вином и запахом крепкого огневиски. Пришедшие домовики незаметно зажимали носы — их чувствительное обоняние не выносило концентрации таких резких запахов. Существа тихо перешептывались, то и дело упоминая «бедную мисс». Гермиона поняла, что эльфы жалели её. Но вот к самой себе у девушки вовсе не было подобных чувств. Может быть, презрение, разочарование, тупая боль, но не жалость. Она была уверена, что получила то, чего была достойна. И Драко обращался с ней соответствующе. Запястье все еще слегка саднило, а бледный синяк расцвел ближе к полудню, но волшебница смотрела на эту отметину с благодарностью. Если Малфой таким образом мог опустошить хоть часть своей боли — не страшно. Гермиона уверяла себя, что не будет бояться и дрожать. Весь день она морально готовилась к тому, что Драко, который придет к ней вечером, будет ничуть не мягче того, которого она узрела прошлой ночью. Да, она не боялась его жестокости, но вот к появлению все-таки оказалась не готова. Требовательный голос за дверью заставил её заледенеть от ужаса, и, мельком посмотрев на полотенце, девушка обреченно закатила глаза. В углу стопкой лежали вещи, принесенные домовиками. В почти кромешной темноте удалось различить мерцание бордового шелка. Голыми ступнями пробежавшись по холодному полу, Гермиона дернула на себя ткань, роняя полотенце к ногам. Это оказался длинный халат, а на пол упало нечто меньше, но из такой же ткани. Подумав, что это могла быть сорочка, девушка запахнулась в халат и туго подвязалась поясом. Она понадеялась, что отсутствие на ней белья останется незамеченным, и поспешила к двери.

Когда волшебница ступила на порог комнаты, Малфой был почти у двери в ванную. Его глаза мерцали злостью и беспокойством. Плотно сжатые губы говорили о том, что Драко сильно обеспокоен и раздражен: слизеринец подумал, будто Гермиона смогла сбежать. Гриффиндорка отвела глаза и прошла мимо Малфоя с невозмутимым видом. Хотя она не обвиняла Драко в его поведении, быть заложницей Пожирателя добровольно девушка не собиралась. Если он надеялся, что рано или поздно она сломается и примет его идеологию, то сильно ошибался. Гермиона Грейнджер никогда бы не стала жертвовать собственными убеждениями в угоду эмоциям. Одну ошибку она уже совершила — повторять её еще раз волшебница не собиралась.

— Ты не притронулась к еде, — слегка успокоившись, Драко убрал палочку и последовал за девушкой. Она медленно прошлась до трюмо с зеркалом и опустилась в мягкое кресло перед ним. Ноги путались в расходящейся ткани, и Гермиона поспешила запахнуть разрез. Очевидно, эта одежда была создана не для того, чтобы её надевали, а для того, чтобы снимали. Интересно, насчет её нового «гардероба» распорядился сам Малфой?

Драко смотрел на струящийся по ногам шелк с нескрываемым удовольствием. Приказывая домовикам найти нечто достойное женщины Малфоя, он не надеялся, что результат будет столь впечатляющим. Единственным недостатком оказалось то, что красный, пожалуй, совсем не подходил покоренной и скованной по рукам и ногам гриффиндорке. Мокрые волосы спускались на ссутуленные плечи и обрамляли маленькое осунувшееся лицо, однако даже такой Гермиона не могла не вызывать в нем вожделения и унизительного обожания. Обойдя её кресло справа, Драко провел кончиками пальцев по влажным локонам и осторожно достал палочку.

— Своей голодовкой ты никому ничего не докажешь. Только сделаешь себе хуже, — Малфой прошептал сушащее заклинание, и волосы тут же налились буйным объемом. С необъяснимым трепетом юноша поднял с трюмо серебряную щетку и, недолго покрутив её в руках, встал за спиной Гермионы. Её взгляд, сталкивающийся с глазами слизеринца в прозрачной глади зеркала, выражал открытое противостояние. Хотя «силенцио» сковывало её связки, мысли девушки оставались для Драко вполне ясными.

Юноша еще раз прикоснулся к уже сухим волосам и коротко улыбнулся. Кажется, он никогда в жизни никого не расчесывал, но помнил, как приятны были прикосновения миссис Малфой в раннем детстве. Драко подумал о том времени с легкой тоской. Он многое бы отдал, чтобы вернуть те же доверительные и нежные отношения с матерью.

Мягкие волокна впились в каштановые волосы почти у корней и поползли вниз, но тут же запутались. Гермиона болезненно зажмурилась. Еще минуту назад она думала, что Драко вернется все таким же злым и грубым, но он стоял и пытался расчесать её волосы. Это было так странно, что гриффиндорка некоторое время пребывала в абсолютной растерянности. Она была бы удивлена меньше, если бы слизеринцу вздумалось обрезать её волосы или превратить их во что-то гадкое. Но лицо Малфоя было столь сосредоточено, когда он неловко выпутывал щетку из кудрей, что Гермиона не сдержала внутренний смешок.