Подвалы твоего сердца (СИ)

Ужасная клетчатая рубашка, которую удалось раздобыть в доме, оказалась расстегнутой в несколько движений. Воодушевленная развитием событий Гермиона смутилась, когда взгляд Драко остановился на её ничем не прикрытой груди. Захотелось сорваться и убежать, но его тело по-прежнему крепко прижимало её к кровати. Прохладные пальцы коснулись обнаженной кожи, и волшебница вздрогнула всем телом. Малфой с интересом наблюдал за переменами в её мимике, едва ощутимо скользя ладонью по груди. Сначала волшебница только жмурилась и закусывала губу, но потом, устав сжимать кулаками собственную одежду, руками огладила его плечи, пробежалась пальцами по шее и скользнула ими в мягкие растрепавшиеся волосы. Драко поддался этому прикосновению, и в следующее мгновение уже прижимался губами к её солнечному сплетению, а его ладони устремились к плоскому животу. Поочередно лаская языком то правую, то левую грудь, он изредка поднимал голову, чтобы насладиться видом покрасневших щек и влажных раскрытых губ. Едва длинные пальцы пробежались по обтянутым джинсами бедрам, Гермиона дернулась и изогнулась, чувствуя, как внутри что-то переворачивается. Ей захотелось тут же свести ноги, но Драко, вклинившись между ними, не позволил. Быстро приподнявшись, он требовательно приник к её рту, языком раскрывая дрогнувшие от порывающегося стона губы. Его пальцы принялись наощупь расстегивать джинсы, но постоянно сбивались, потому что отвлекаться от губ Грейнджер, когда она так очаровательно всхлипывала в поцелуй, было почти преступлением. Наконец застежка поддалась, и Драко рывком спустил джинсы вниз, все еще стараясь не отвлекаться от поалевших губ. Наконец дыхание окончательно сбилось, и он отпрянул, набирая в грудь побольше воздуха. Рубашка душила, и он ловко расстегнул несколько пуговиц, обнажая грудь. Закатав рукава, до сих пор сковывающие запястья, Драко поднялся и подхватил стройные ноги под колени. Рывком приблизив её к себе, он до конца стянул джинсы и отбросил их в сторону.

Трепещущий неподалеку огонь бросал на молочную кожу матовые блики, неизменно притягивающие взгляд, и Малфой провел пальцами от лодыжки до бедра, повторяя взглядом каждый изгиб. До сих пор ему не удавалось рассмотреть Гермиону в настолько откровенном положении. Распростертая под ним, она шумно дышала и рассеянно водила пальцами по груди, то ли пытаясь прикрыться, то ли лаская себя. Раскрасневшиеся щеки и блестящий взгляд, губы, припухшие от поцелуев — все это способно было свести с ума любого, кто имел хоть какое-то понятие о красоте. Кудри, прилипшие к влажным вискам, змеями струились к острым худым плечам и выступающим ключицам. Её кожа горела золотом, каждая впадинка и выступ на теле были мягко очерчены глубокими тенями, и оттого манили ещё больше. Драко хотел бы постичь её всю — пальцами, губами, языком, телом — но понимал, что на это не хватит и десятка ночей. Ощутить пульс, бьющийся под кожей на изящной шее, соединить ломаной линией прикосновений родинки на теле, опалить горячим дыханием каждый выступающий позвонок сладко изогнутой спины… Картины рождались в голове с мимолетной быстротой, и Малфой не понимал, за какую из них следует зацепиться.

Гермиона нетерпеливо закусила губу и запрокинула голову. Ей казалось, что мир вокруг них начал кружиться с невероятной скоростью. Прикосновения отзывались жаром в теле и приятным теплом в сердце. Все земное оставило её, и нечто, недоступное для понимания человека, окутало со всех сторон, щекоча внутренности и заставляя кожу становиться влажной. Наконец ласкающие до сих пор пальцы скользнули под резинку белья и потянулись вниз. Пришлось на секунду соединить ноги, и Гермиона с наслаждением ощутила, что при этом движении мучительное желание внизу живота немного укрощается. Удовлетворение было жалким и кратковременным, а последовавший за ним жар показался еще сильнее прежнего. Взгляд Драко блуждал по её телу лихорадочно и жадно, и Гермиона никогда бы не подумала, насколько приятно ей будет это наблюдать. Она осознавала себя абсолютно желанной, и это чувство было одним из лучших среди тех, что ей удалось пережить. С каждой секундой, которую он тратил на промедление, терпеть становилось все невыносимей. Покинутая теплом его тела, Гермиона чувствовала себя брошенной и обделенной. Ей тоже хотелось прикасаться, ласкать и целовать, но тело отказалось функционировать. Она могла лишь инстинктивно приподнимать бедра, не ведая, как на самом деле искушает его. Осторожно разведя худые ноги, Драко остановил свой взгляд на лице волшебницы, в последний раз убеждаясь в искренности её намерений. Полностью обнаженная и раскрытая перед ним, Гермиона была воистину прекрасна, и Малфой, искоса посмотрев на нити чар, постепенно обволакивающие их, прикоснулся губами к подрагивающему животу.

К черту.