Подвалы твоего сердца (СИ)

— Я обследую территорию от Астрономической башни до главного входа. Снаружи и внутри. На всякий случай. И пройдусь по коридорам подземелий, — скоро отозвался Блейз.

— Наведаюсь на верхние этажи, а потом проверю около озера, — Теодор замер, обращая взгляд к Гермионе.

— Я пройдусь по остальным башням и на всякий случай главному залу, — рассеянно пролепетала девушка, понимая, что подобные поиски вряд ли принесут результаты.

— Хорошо. Если ничего не найдем, встретимся здесь же через час, — твердо отчеканил Нотт и вышел прочь. За ним незамедлительно последовал и Блейз, оставляя Гермиону в гнетущей тишине комнаты.

— Мерлин, только не натвори ничего ужасного, — прошептала Гермиона, снова обращая взгляд на распахнутую газету. — Пожалуйста, Малфой.

***

Огонь тихо потрескивал в отсыревшем камине, языками пожирая страницы газеты. Малфой наблюдал за чернеющим пергаментом отсутствующим взглядом, сжимая в руке горлышко бутылки. Огневиски был дешевым и до блевоты отвратным, но юноша не переставал делать большие глотки, обжигающие внутренности. Разломанное кресло валялось в стороне, поэтому слизеринец сидел прямо на полу, оперевшись локтем о колено. Внутри было настолько паршиво, что Драко уже не чувствовал ничего, кроме тепла в горле, даруемого алкоголем. Руки едва заметно дрожали.

— Какой же ты идиот, Люциус, — вслух произнес Драко, наблюдая за уцелевшим разорванным клочком газеты. С поврежденной колдографии на него половиной лица воззирал отец, ехидно морщась. — Ты нас всех убил. Только вот мы почему-то все еще живы, — Малфой рассмеялся, но вскоре смех перерос в абсолютно истерический. Чтобы не сойти с ума до конца, Драко сделал ещё один глоток. От большой бутылки осталась половина.

Оттолкнувшись, Малфой обессиленно рухнул на пол, совершенно не беспокоясь о том, что его рубашка испачкается, а в волосах запутается мусор. Смотря в отсыревший потолок, Драко размышлял о том, что согласился бы на такой дом вместо величественного мэнора взамен на нормального отца. И счастливую мать.

При воспоминании о дорогой сердцу женщине внутри все защипало, словно кто-то вливал яд в вены слизеринца большими порциями. Закрыв глаза, он представил Нарциссу, держащую в руках злополучную газету. Представил, как она лишается чувств. Но вот её пробуждения от шока Драко представить не мог. Вряд ли после такого потрясения мать смогла бы оправиться. Она просто умрет, когда узнает. Драко решил, что уничтожит редакцию «Пророка» в первую очередь. Спалит в Адском огне и будет хохотать.

Предаваясь целительным мечтам о мести, пальцами Малфой скреб шершавый дощатый пол, почти не замечая, как мелкие острые кусочки дерева впиваются в его плоть. Хотелось кричать, но связки будто придавило тем горьким комом, что встал в горле. А тем временем мысли раскручивали все более и более убедительную картину будущего.

Он сбежит из Хогвартса куда-нибудь на другой континент. Скроется от Министерства и начнет учиться более полезным вещам, чем уход за волшебными тварями. Он отдаленно вспоминал, что в Африке есть темные колдуны, живущие закрытыми поселениями. При определенном давлении они должны были его принять. Азы темной магии все еще не выветрились из головы юного Малфоя — тетушка Белла хорошо обучила его ненависти и ярости, обжигая внутренности «Круцио». Как ни странно, боль оказалась самым верным путем к успешной учебе. Поэтому Малфой не боялся. Он прекрасно знал, что запретная магия высасывает душу, однако вовсе не волновался, потому что считал, будто высасывать уже просто нечего. И пусть темные чары подавятся тем ядом, который плещется в его венах!

Малфой поднял руку и посмотрел на метку. Она была все такой же мерзкой, но сейчас не казалась такой чужой, как раньше. Клеймо подходило ему. Оно означало то, что он потерян для нормальности окончательно и бесповоротно.

«Пигментная магия» валялась недалеко. Драко нашел кое-какие заклинания, но еще не испробовал их — боялся, что не поможет. Пока оставалась надежда, было легче, однако теперь надеяться было не на что. Мир хотел сделать из Малфоя новое чудовище — он им станет. Никаких сопливых попыток исправления, смешных оправданий и нелепых обвинений. Он больше не свой на празднике жизни. Так пусть начнется праздник смерти, и он станет его хозяином и повелителем!

Выхватив палочку, Драко еще раз припал к горлышку бутылки и сдавленно рассмеялся: алкоголь расплескался и стек по подбородку на рубашку. Найдя в книге выделенные заклинания, Малфой сосредоточился и вознес палочку.

— Ваде промни!

Контуры татуировки покорежились, но остались на месте. Змея, словно извиваясь, через пару минут успокоилась и снова застыла в той же позиции. Драко выругался и перевернул страницу.

— Релингуро!

Показалось, будто черные линии стали тоньше, но дальнейшего эффекта не последовало.

— Нулла вестигниум… — уже без особой надежды произнес Драко и без удивления заметил, что клеймо осталось на месте, в то время как кожа покраснела и воспалилась. — Гребаная метка!