Подвиг

— Слушайте, князь … Неужели не догадались? Галина пошла къ отцу еодосiю … Надо же предупредить, чтобы старика не застали врасплохъ. Тамъ все-таки и прибрать кое-что надо. Поняли?.. Главное-то я давно припряталъ. Газеты кое-что проболтали про радiо. Сидите съ нами спокойно. Дождемся Галочки и послушаемъ, что она намъ разскажетъ про визитъ шпика. Имъ вдь интересно, чтобы не было станцiй, передающихъ биржевые секреты … Все служба золотому тельцу. Ну, а мы … Жандармы то, можетъ быть, давно знали, что мы тутъ длаемъ, да и станцiя тоже, да не трогали. Пока не явился этотъ. Рожа-то какая поганая! … По всему обличiю или коммунистъ, или купленный большевицкимъ полпредствомъ … Хочетъ непремнно доискаться. Ну, да увидимъ. Богъ не безъ милости.

Безконечно тянулся день. Въ другое время, при другихъ обстоятельствахъ, какимъ бы счастiемъ былъ для князя этотъ день! Какъ досыта наговорился бы онъ съ милой двочкой, разспросилъ бы ее обо всемъ! Теперь вс молчали. Князя усадили у плиты сущиться. Любовь Димитрiевна пошла чистить курятникъ. Князь сорвался было съ кресла.

— Позвольте я вамъ помогу.

Любовь Димитрiевна улыбнулась снисходительно ласковой улыбкой.

— Ну, куда вамъ … Въ вашемъ-то костюм. Ботинки въ разъ загубите. Вы знаете, что … Пока что, снимайте-ка костюмъ, да разгладьте его, я вамъ утюжокъ на фуръ поставлю. Ну, — уже въ дверяхъ сказала она, — пока!..

Въ пятомъ часу, въ полутемной комнат — очень хмурый и тоскливый былъ день, — пили чай. Галины все не было.

— Ты не подешь ей навстрчу? — спросила Любовь Димитрiевна.

— He къ чему. Она наврно пойдетъ напрямикъ лсомъ и мы только разминемся. Притомъ же неизвстно, что тамъ эти господа нашли. Моя поздка наведетъ ихъ на новыя подозрнiя. Она наврно ожидаетъ ихъ отъзда, чтобы допросить отца еодосiя и разсказать намъ все обстоятельно. Ты же ее знаешь.

Время шло. Колоколъ на деревенской колокольн отбивалъ часы и получасы. Въ деревн была тишина. Съ желзнымъ скрежетомъ, показавшимся князю ужаснымъ, дв пары блыхъ громадныхъ воловъ протащили вальки по дорог. Гд-то далеко прогудлъ поздъ. Туманъ становился гуще. Надвигался тихiй, сырой и теплый вечеръ. Набухшiя дождемъ втви липъ низко опустились къ дому. Птухи собрались подъ ними тсной стаей и стояли нахохлившись. Начиналъ опять моросить мелкiй дождь. Сердце князя разрывалось отъ тоски и безпокойства за Галину.

И какъ всегда, когда слишкомъ напряженно ожидаютъ, совсмъ не въ ту минуту, когда ждали, уже въ полутьм, вдругъ скрипнула и открылась калитка, и Галина съ веселымъ смхомъ пробжала черезъ дворъ.

Ея туфельки были облплены грязью. Въ грязи были и стройныя, голыя ноги. Подолъ платья намокъ о траву, папоротникъ и кусты. Лукошко на рук было полно блыхъ грибовъ. Лицо сiяло радостью и счастьемъ исполненнаго долга. Голубые глаза сверкали и играли огненными искорками, смхъ открывалъ милыя ямки на розовыхъ щекахъ.

— Мама!.. Папочка!.. Князь!.. — пробгая по двору, крикнула она. — Все такъ отлично … Ну такъ отлично… Очень даже хорошо все вышло. Лучше, право и не надо …

— Ты башмаки-то переоднь раньше … Простудишься, — сказала Любовь Димитрiевна.

— Ну, мамулечка, — удивительно мило протянула Галина. — Переоднусь посл, раньше все разскажу.

— Да вдь ты ничего еще и не ла.

— Ничего и не ла, — точно сама на себя удивилась Галина.

— Ну такъ шь раньше.

— Нтъ … Посл, папа … Это всегда успю. Раньше все по порядку.

Она не безъ гордости поставила корзинку съ грибами на столъ, сама сла подл печки, гд киплъ и свистлъ чайникъ, вдругъ вообразившiй себя заправскимъ самоваромъ, протянула ножки къ огню и начала.