Подвиг по расчету

— Какой Владимир? Какая служба безопасности? Я не пойду ни в какое консульство! Женя, я не знаю, во что ты там влезла, но не впутывай меня в этой, слышишь? Не впутывай! — крикнула Кристина, чувствуя, как ее снова охватывает волна дрожи.

— Ты во все впуталась сама еще больше пяти лет назад, когда согласилась заниматься общим бизнесом. Ты получала с этого большие деньги, так что не надо теперь все перекладывать на меня. Сейчас ты попросила меня о помощи, и я тебе помогла. Просто делай то, что я сказала, и все будет хорошо. Больше мне нечего добавить, — с этими словами Женя положила трубку.

Кристина осталась в холодной тишине, прерываемой лишь равномерными гудками. Легкое успокоение, появившееся после Жениных советов, смешивалось с тошнотворным, пугающим и мучительным осознанием, что ее сестра знала что-то такое, о чем Кристина даже не догадывалась. Что-то по-настоящему страшное, таинственное, не высказанное, что-то, что привело к смерти двух невинных людей. И ответственность за это что-то придется теперь нести ей, Кристине, по-прежнему мучимой неведением. Она обернулась и увидела Сандру, с тревогой смотрящую на нее с порога комнаты…

Глава 9

Девочка взглянула на Кристину не по-детски строго, с такой невыразимой и глубоко затаенной болью, что Кристи чувствовала — она не может выдержать этот взгляд. Столько страдающей сосредоточенности было в этих глазах, столько не выраженного до конца упрека, обреченной решимости и вместе с тем упрямого ожидания, что Кристине хотелось бежать стремглав от устремленного на него взгляда. Однако она не могла сдвинуться с места, не могла оторваться от стоящей напротив нее девочки. Она точно знала возраст этого ребенка: ей было примерно одиннадцать с половиной лет, даже чуть больше, но еще точно не исполнилось двенадцати. Ее лицо было знакомо Кристине по многочисленным фотографиям. Не в силах пошевелиться, она попыталась выдавить из себя: «Лора, я не знаю, я правда ничего не знаю», но слова застыли в горле, и, как ни силилась, она не могла произнести ни звука.

— Мама! — вдруг произнесла девочка, не разжимая рта. — Ты меня не помнишь?

— Я не твоя мама, — так же мысленно ответила ей Кристина. — Но я могу отвести тебя к твоему отцу. Он очень тебя любит и скучает. Пойдем к нему, пожалуйста! — Дар речи внезапно вернулся к ней, и она сделала шаг навстречу Лоре, пытаясь взять ее за руку.

— Зачем ты убила меня опять? Во второй раз? — спросила ее Лора, отступая назад.

— Но я тебя не убивала… — начала Кристина и замерла на полуслове, чувствуя, что девочка не верит ей. Внезапное озарение постигло ее: Лоре было ровно столько лет, сколько исполнилось бы ее не родившемуся ребенку. Ошеломленная этим открытием, она бросилась к девочке, пытаясь обнять ее. В эту минуту Кристина чувствовала: она не отдаст Лору Ральфу или его склочной жене, она будет заботиться об этой девочке до конца своей жизни, она даст ей всю ту любовь, которую не смогла дать раньше. Любовь, на которую — она знала — она все еще была способна.

— Я дала тебе второй шанс, — отрезала Лора. — Но ты снова меня убила!

— Это не я! — пыталась убедить ее Кристина. — Я тебя не обижу… больше никогда. Поверь мне, поверь, пожалуйста!

— Ты продала меня за деньги. Я хотела жить, а ты… Я никогда уже тебе не поверю, слышишь! — внезапно крикнула Лора и начала без предупреждения таять в воздухе, растворяться, просачиваться сквозь пальцы.

— Мы все исправим… Доченька, девочка моя родная, мы все исправим. Пожалуйста, не уходи! Не ради меня, ради Ральфа… Не уходи, Лорочка! Ну еще один раз, еще чуть-чуть… Пожалуйста!

Она просила, умоляла, плакала, не зная, как убедить эту несчастную девочку в том, что в этот раз она ей не лгала.

— Что мне сделать, чтобы ты меня простила? Просто скажи, что? — крикнула она вслед уже почти растаявшей фигуре.

— Скажи ему… — прошептала Лора и исчезла окончательно.

Опустевшее пространство наполнилось воем — страшным, режущим, душераздирающим воем, настолько громким, что он разорвал пелену реальности и выбросил Кристину в ночь — беспросветную темноту, куда-то в самый конец августа, за несколько часов до рассвета. Мир вокруг до неузнаваемости изменился, но сирена все еще продолжала выть, замолкала на несколько секунд, а потом заливалась снова.

«Что мне ему сказать? Я же ничего не знаю», — прошептала Кристина, все еще не оправившись от сна. С облегчением она осознала, что никакого разговора с Лорой на самом деле не было, и машинально, по профессиональной привычке попыталась проанализировать свой сон. Никогда она не верила в переселение душ и прочую ерунду, никогда не сожалела по поводу аборта двенадцатилетней давности. «Это нервы, просто нервы», — попыталась она успокоить себя. Сирена опять завыла, разнося тишину в клочья и вымывая из памяти остатки сна звуковой волной. Что это?