Подвиг по расчету

— Вы тут ищите толком, а не целуйтесь под кустами! — не в силах скрыть злость, бросил Ванька и вышел к трассе. Здесь, на открытой местности, он почувствовал себя уже не героем, а круглым дураком. Мимо на огромной скорости проносились машины, поднимая облака весенней пыли, и Серегу с Ленкой было не разглядеть сквозь уже пробившуюся листву деревьев. Честным образом Ваня исследовал каждый участник лесной кромки, но никаких следов того, что преступники с телом шли от дороги к лесу, не находил. Махнув рукой на труп и понимая, что дело нельзя пускать на самотек, он на первой же попавшейся тропинке свернул в лес.

Закатное солнце освещало уже только верхушки деревьев — высоких голых сосен, вокруг которых теснились уже погрузившиеся в тень кусты. Они еще не казались зловещими, но утратили и дневную радостную открытость, словно замерли в ожидании, не зная еще, чего потребует от них неумолимо приближающаяся ночь.

— Ленка! Серега!

Эхо в лесу оказалось слабым и подхватило Ванин крик неохотно, будто изначально понимало его бесполезность. Разозленный на друзей и на себя самого, Ваня полез через хлесткие ветки напролом. Он уходил по колено в траву, ища дорожку, на которую могли свернуть Сергей и Лена, возвращался на тропинку, бессмысленно шел по ней назад, к выходу из леса, оборачивался в отчаянии, жалея, что не может, как герои его любимых американских фильмов, достать беспроводной телефон и набрать нужный номер. Здесь, в России, такие телефоны были только у очень богатых людей, а обычные дети их и в руках не держали.

Лес темнел и наступал на него, тая в себе скрытую угрозу и все еще боясь проявить ее явно. Солнце еще скользило по его верхушкам, но уже не могло прорваться вниз, не могло, как днем, взорвать траву и листья миллионами искр, рассыпаться, зажечь и высветлить все, что таилось между стволами. Ванька, пытаясь успеть до сумерек, бросился вглубь леса, продрался на сотню метров вперед и в отчаянии остановился, глядя в закатное небо. Какой же ему труп, если он живых людей найти не может!

Ненавидя себя за это глупое поражение, он побрел к выходу из леса. Дойдя до таблички про клещей, Ваня вдруг остановился, осененный новой идеей — а если пойти вдоль другой дороги, перпендикулярной первой трассе? Там тоже ездят машины, а с другой стороны находятся гаражи, и оставить тело с этой стороны бандитам было бы проще.

— Пошли они к черту. Сам найду труп и стану героем, — пытался успокоить себя Ванька, бредя вдоль новой обочины. Он почти не поверил своим глазам, когда увидел под ногами узкую полоску ровно лежащей старой травы. Лежащей, а не торчащей!

Ванька метнулся по следу через голые ветви кустарника, больно саданувшие его по лицу. На пути возникла довольно глубокая наполовину заполненная грязной талой водой яма, а из нее выглядывало человеческое тело…

Спотыкаясь и соскальзывая по крутой насыпи, Иван обежал яму и приблизился к нему. На склоне небольшого котлована лежало, до половины высунувшись из воды, тело вовсе не учителя Бокова. Закрыв глаза, с искаженным от ужаса лицом перед ним полусидя развалился мертвый мигрант — кавказец или таджик, Иван даже не понял. Мигрантов с Кавказа и Азии в России, мягко говоря, недолюбливали, и в самом факте такой находки ничего удивительного не было. Однако вид мертвого тела внушал ужас, несмотря на то, что Ваня, в сущности, уже несколько часов пытался найти именно это.

Ванька испуганно отшатнулся от него, не удержался на крутом склоне и, бесполезно взмахнув руками, заскользил по осыпающемуся под ногами мелкому камню к воде. Он ухватился за край ямы, до колена провалившись в холодную мутную воду, и случайно задел рукой лицо трупа. Под пальцами явно проступило тепло человеческого тела, а сам «труп», конвульсивно дернувшись, бессознательно мотнул избитой, в кровоподтеках, головой и снова замер. В ужасе Ванька прижался спиной к краю ямы. Живой! Может быть, это один из тех, кто участвовал в убийстве Бокова, а потом что-то не поделил со своими дружками? И что теперь делать?

— Ванька! Господи! Ты что здесь делаешь? Мы тебя по всему лесу ищем! — звонкий Ленин голос ворвался в зловещую тишину темнеющего леса. — Ты тело нашел? — оторопела она, в страхе схватив за руку стоящего рядом Серегу. Ване показалось, что на лице у Сереги, как и у найденного им полуживого человека, была кровь, и только потом он, как сквозь сон, сообразил: это всего лишь Ленкина помада. Ванька сам поразился тому, насколько сейчас это не имело для него значения.

— Это же не он! — удивленно протянул Сергей, склоняясь над ямой. — Это обезьянка какая-то. Брось бяку, не марайся.

— Он живой! — резко бросил Ванька, словно это его только что назвали обезьяной.

— Ну и что? — пожал плечами Серега. — Пусть подыхает спокойно. Не трогай.