Подвижник Святых гор – Старец Софроний. Жизнеописание архимандрита Софрония (Смирнова).1828–1921 годы

Мятежная братия была приведена к повиновению настоятелю благодаря вмешательству правящего архиерея. По его решению возмутители спокойствия были удалены из монастыря: иеромонах Валентин был отправлен на исправление в Островоезерский монастырь, отличавшийся суровыми условиями жительства, а иеромонах Афанасий перемещен в Архиерейский дом[124].

Пребывание в Островоезерском монастыре не уврачевало мятежный дух иеромонаха Валентина: не прожив там и полугода, он стал просить о переводе в другой монастырь, Владыка Модест 23 января 1888 года писал архимандриту Алипию: «Отвечаю на Ваше письмо о[б] о[тце] Валентине. Он не лично мне, а о[тцу] игумену Ефрему говорил, а о[тец] Ефрем мне, что ему, иеромонаху Валентину, скучно и нездорово в Островоезерском монастыре, что он чрез игумена Ефрема просит переместить его в Арзамасский Спасский монастырь, на каковое перемещение, по его словам, Вы согласны… Я не верил, чтобы после всех прежних тревог [Вы] были согласны принятием о[тца] Валентина в свой монастырь дать повод к несогласию… в Высокогорской пустыни, тем более что по Вашим рапортам было мною донесено в Свят[ейший] Синод, что по решению Духовной] консистории иеромонах Валентин помещен под надзор настоятеля в Островоезерский монастырь.

О[тец] Валентин может быть переведен в другой монастырь, но не в арзамасские, и притом так скоро.

А потому будьте спокойны, живите дружно с о[тцом] Софронием, поддерживайте его советами и делами.

‹…›

Испрашивая на Вас и на обители арзамасские мужские и женские благословение Божие, остаюсь Ваш почитатель Модест, епископ Нижегородский»[125].

К числу насельников, вносивших смуту в ряды братии, принадлежал и иеромонах Митрофан. Его недостойное поведение также явилось поводом для обращения отца Софрония к благочинному архимандриту Алипию: «Сегодня, 1 декабря [1887 года] после утрени, служащий иеромонах Митрофан возвысил голос и стал представлять жалобу пред неуказным послушником пономарем, что нельзя вынимать просфоры на литургии по той причине, что Анна Ивановна посылает их до такой будто степени черствые, что копие не берет и они только рассыпаются, о чем я узнал от неуказного пономаря, а не от самого иеромонаха, который бы, если это справедливо, должен был обратиться ко мне с всевозможным уважением, а не возбуждать послушников, ничего не понимающих в деле священнослужения.

Зная по опыту из обращения еще и[еромонаха] Валентина, какую они ненависть питают к просфорнице, считаю долгом представить Вашему Высокопреподобию: 1) просфор в честь Богородицы, обыкновенно получаемых мною после обедни, несмотря на продолжительное время лежания их в теплой комнате, все вынутые частицы показывают ясно, как день, что просфоры были достаточно мягкие в свое время, и оттого могли быть частицы все вынуты чисто, не рассыпая и не повреждая нисколько ни боковых сторон, ни изображения, и 2) имею честь представить сегодняшнюю Богородичную просфору, которая представляет то же самое, т[о] е[сть] удобность вынимания, и внизу мною сделаны испытания, и оказалось, что копие легко проникает в просфору.

К этому имею честь присоединить, что я каждодневно вкушаю антидор и дело настоятеля было послать просфорнице внушение, если бы антидор оказался затхлый, зачерствелый, словом, давнишний. Очевидно, и[еромонах] Митрофан не разумеет канонического требования, какова должна быть просфора для проскомидии, а думает, что она должна быть непременно горячая и мягкая, а если не такова, то не годится для проскомисания. А как распускаемые им громко речи в церкви могут иметь вредное действие, то для вразумления и строжайшего выговора благоволите вызвать его и достаточно наставить, чтобы и другим не было повода безосновательно пропагандировать свои мнения и речи»[126].

Иеромонах Митрофан тяготился пребыванием в Высокогорской пустыни, неоднократно обращался к епархиальному начальству с просьбой о переводе в Нижегородский Печерский монастырь, и, хотя со стороны отца Софрония препятствий не чинилось, благословение правящего архиерея он так и не получил.

Свидетельством серьезных нестроений в духовной жизни братии является следующий документ: «Подписка. Мы, нижеподписавшиеся Высокогорской пустыни монашествующие, дали сию собственноручную подписку во исполнение указа епархиального начальства от 10 октября 1887 года за № 7249 в том, что обязуемся не принимать в своих келлиях женского пола и не дозволять оному входить в них, как-то: казначей иеромонах Иоанникий, иеромонах Иосиф, иеромонах Митрофан, иеродиакон Вениамин, иеродиакон Анатолий, иеродиакон Аркадий, иеродиакон Иов, иеродиакон Михаил, иеродиакон Израиль, монах Евгений, монах Иосиф, монах Дамаскин. 26 генваря 1888 г[ода]»[127].

Смута с Божией помощью была преодолена, что дало основание отцу Софронию рапортовать Владыке Модесту 2 августа. 1888 года: «Имею честь донести Вашему Преосвященству, что во вверенной мне обители обстоит все, слава Богу, благополучно»[128].