Подводный патруль

– Может, неподалеку, – согласился капитан третьего ранга, – а может, и за несколько миль течением отнесло. Во всяком случае, ни приборы, ни визуальное наблюдение никакого плотика рядом не фиксируют.

– Эх, вертолет бы сюда… – с сожалением вздохнул Морской Волк.

– У американцев их целых два, – напомнил старший помощник.

– Вот они наших ребят и найдут, – с уверенностью произнес командир.

– Что думаешь делать? – поинтересовался Пивоваров дальнейшими действиями «Макарова».

– А думать нечего, – уверенно произнес Морской Волк, – остаемся на месте.

– А люди? – встревоженно поинтересовался старпом.

– Что люди? – Илья Валентинович пожал плечами. – Все равно мы не знаем, где их искать. Радиомаяк – вот он, рядом. Но здесь нашего экипажа нет. Что нам теперь, рыскать по всему океану? Так и доложи в штаб. Пусть они там голову ломают. А я предпочитаю остаться на месте и послушать наших американских друзей. Как говорится, им сверху видно все, ты так и знай. Рано или поздно вертолеты обнаружат плотик. А в том, что у псевдокитобойца повышенный интерес к экипажу батискафа, в этом, Николай Давыдович, не сомневайся. Значит, будут искать с не меньшим рвением, чем это сделали бы мы. А вот когда найдут, тогда уж мы посмотрим, что делать и кто раньше наших ребят подберет.

– Не будешь же ты топить мирное китобойное судно? – поинтересовался старший помощник.

– Поживем – увидим, – зловеще пообещал Морской Волк. – Сначала нужно узнать, чего здесь надо непрошеным гостям, а там уж, как говорится, увидим.

Глава 21

– Ну, как он? – Академик Коноваленко низко склонился над неподвижно лежащим техником и потрогал лоб Георгия. – Может, уколоть ему что-нибудь, а? Препарат какой? – Он глянул на Людмилу, давая понять, что пора ей, как судовому врачу, вступать в свои обязанности, но Плужникова в ответ только отрицательно покачала головой:

– Никаких внешних повреждений, а тем паче переломов я не обнаружила. Разве что небольшие ушибы, но это не страшно. Единственное, что возможно, и это в данных обстоятельствах может оказаться весьма серьезно – сотрясение мозга, – поставила диагноз девушка, – насколько сильное – я пока судить не берусь.

– Так при сотрясении, насколько я помню, – нахмурил лоб академик, – надо лежать. Покой нужен. Может, все ж таки сделать ему укол?

– Покой нужен, – охотно согласилась девушка, – и я с радостью сделала бы Георгию инъекцию, но не в этих условиях. – Людмила слегка развела руки в стороны, указывая на ледяные стены их жилища.

– А чем вас не устраивают наши условия? – слегка обиделся академик, приняв упрек на свой счет. – Еды – да, нет. Пока, – добавил он. – Но ведь здесь относительно тепло, – он повторил жест девушки.

– Для нас с вами – вполне, – согласилась Людмила, – мы с вами, Владимир Феоктистович, если станем замерзать, можем походить, попрыгать, подвигаться. Одним словом – согреться с помощью физических действий. Георгию с его травмой, а у него наверняка сотрясение, – уточнила врач, – любые, даже самые примитивные движения категорически запрещены. А лежит он, между прочим, не на койке в больнице, а на голом льду…

– Верно-верно, – подхватился академик, только сейчас заметив очевидную, казалось, вещь, – и в самом деле. Как это я сразу не подумал? – произнес он в сердцах и стал стягивать с себя теплую кожаную куртку. – Помогите, Людочка, – попросил он девушку, и с ее помощью аккуратно просунул куртку под неподвижное тело техника-пилота. – Вот так-то будет лучше.

Георгий застонал, на секунду открыл глаза и снова закрыл.

– Ему бы поесть чего… – заботливо произнесла Людмила и разочарованно вздохнула. Еды не было.

Чувствуя в сложившейся ситуации и свою вину, Владимир Феоктистович отошел к одному из контейнеров с пробами грунта. В том, что члены экспедиции оказались в таких условиях, никакой вины академика, конечно, не было. Но как руководитель Коноваленко отвечал за все, даже за то, к чему был абсолютно не причастен. Тем более он нес непосредственную ответственность за жизни людей. Но сейчас геофизик ничего не мог поделать. Поэтому он отошел в дальний угол их небольшого домика, оставив больного на попечение врача, и занялся предварительными исследованиями результатов глубоководного бурения отчасти и потому, что надо было хоть чем-нибудь заняться, поскольку невеселые мысли то и дело возвращались к неосуществимым планам спасения и воспоминаниям о плотном обеде.

Григорий застонал, открыл глаза и попытался сесть, опираясь спиной на ледяную стену. Людмила помогла ему, подложив куртку, и ободряюще улыбнулась.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась девушка.

– М-м-м-м, – промычал Портнов, разлепил губы и попросил: – Пить…

– Ты, Жорочка, считай, в рубашке родился, – Людмила начала нести обычную в подобных случаях чушь, считая, что этим лепетом она помогает больному, – ни ушибов, ни переломов, – ворковала она, протягивая технику фляжку с водой, – после такого удара мало кто выжил бы, а ты вон какой молодец!