Подземная непогода

— Что же получается, товарищи? А как моя диссертация? Три года пишу: «Методы и приемы разведки бурением». А к чему теперь разведка бурением? Дайте спички, друзья. Поеду жечь свое сочинение.

В его голосе было и искреннее огорчение и шутливая насмешка. Техника шагнула вперед… породила новые методы… В самом деле, что остается делать? Жечь черновики, писать заново.

7

И вдруг оказалось, что нужно срочно уезжать, даже некогда проститься как следует. Рахимов ехал в областной город, мог подвезти студентов, и это было удобнее, чем ловить на шоссе попутную машину или на автобусе ехать на разъезд, а там пересаживаться на рабочий поезд. Виктор и Елена побежали собирать вещи, оформлять документы. Когда они вышли из конторы, машина уже ожидала их у крыльца.

— Эх вы, умчались не простившись, догонять пришлось. Спасибо, Рахимов подвез, — сказал Сошин. — Ну, счастливого пути, ребята. Счастливого вам пути в большую жизнь. Виктору пожелаю больше твердости, требовательности к людям, а вам, Елена, больше требовательности к себе…

— Юрий Сергеевич, а вы говорили, что у меня характер изменился к лучшему.

— Начал меняться. Продолжайте его менять.

— Юрий Сергеевич, я вам напишу из Москвы. Вы мне пришлете ответ?

— Честно говоря, не люблю родственной вежливости, вы уж простите меня. Но если будет какой-нибудь вопрос по геологии или сомнения в жизни, пишите, не стесняйтесь. Отвечу безотлагательно.

— Юрий Сергеевич, а можно…

Но тут Рахимов потянул Сошина за рукав.

— Сначала кончим серьезный разговор, — сказал он. — Девушка подождет. Так что же мне делать с диссертацией? Говоришь — бурению конец? Совсем вытесняешь, да?

— Да нет же, нет, товарищ Рахимов. Наоборот, не вытеснение, а содружество. Мы — глаза, вы — руки. Мы видим, вы достаете. До сих пор вы и доставали сами и сами искали на ощупь. Промахивались, конечно, зря бурили… доставали меньше, чем можно было. Да вы не жалейте глав, перепишете сотню страниц, зато цена им другая будет. Такое дело рождается… дух захватывает.

— Даже дух захватывает? А что будешь делать захватывающего?

Сошин задумался. В первый раз Виктор увидел на его сухом, суровом лице мечтательную улыбку.

— Сегодня еще трудно сказать, — начал он. — Не было времени обдумать. Семь лет я тянулся к сегодняшнему дню. Всем институтом тянулись — конструкторы, физики, радиотехники, математики, электрики, геологи… Этот день для нас — как неприступная вершина. Семь лет мы думали только о восхождении… И вот вершина взята. Такой кругозор открылся — не охватишь взглядом сразу, глаза разбегаются. Прежде всего — геологоразведка. Мы с ребятами работали целое лето и засняли двадцать два квадратных километра. А все остальное — двадцать два миллиона квадратных километров! Ведь ваши скважины как булавочные уколы на теле Земли. А мы имеем возможность составить карту всего подземного мира. С чего начнем? Может быть, с больших городов. Кто знает, что есть в окрестностях Москвы, даже под Москвой, на глубине трех-четырех километров. Вдруг там алмазы, или цветные металлы, или еще что… Есть еще такая попутная для меня задача — археологические раскопки. Теперь не надо копать вслепую: посмотрел, где и что лежит в кургане или под развалинами, и работай наверняка. Что еще приходит в голову? Исследование вулканов, например. Нам так мало известно, почему, собственно, возникают извержения. Или геология океанов — необъятное поле деятельности. Ведь океаны в три раза обширнее суши, и дно их можно изучать тем же самым аппаратом — вода и земля для него одинаково прозрачны. А поиски воды — подземных рек в пустыне — вам это близко и понятно, товарищ Рахимов. Тут нужны тысячи людей и тысячи аппаратов. Я только начну, продолжать вот они будут — молодежь. Пусть не жалуются, что все открыто до их рождения.

— А сам ты какое дело выбрал? Могу предложить интересную проблему. Например, поиски нефти на Нефтяной Горе.

— Не знаю, ничего не выбрал… только сегодня начал думать. Впрочем, не я буду решать. Институт выберет.

— Да, да, подумать стоит, — согласился Рахимов. — У нас говорят: «Тигр берет силой, а человек — мудростью». До свиданья, товарищ Сошин. Когда надумаешь, мы поговорим еще — о глазах и руках.

Рахимов выжал сцепление, дал газ, и машина рванулась вперед. Полетели брызги грязи из-под колес, завился голубой дымок, и остались позади прииск, буровая вышка, бурильщики, директор, Сошин, серо-желтый образец с золотыми искрами — волнения и надежды целого лета.

Жизнь перевернула страницу, начиналась новая глава.

За первым же поворотом Рахимов сказал, не оборачиваясь: