Подземная непогода

— К сожалению, на таком расстоянии различить гранит трудно. Ведь мы настраиваем аппарат на поиски кристаллов. А в граните — самые обыкновенные кристаллы: кварц, полевой шпат, слюда. Те же минералы — и в песке и в песчанике вышележащих пластов. Если хотите, можно показать вам и гранит, но это довольно сложная съемка и не очень точная.

— Да что ты пристал к человеку? — вмешался Иван Кириллович. — Достаточно, видел. Золото тебе показали — и хватит.

— У нас на востоке есть правило, — вывернулся Рахимов: — не веришь глазам, пощупай руками. Мы, хозяйственники, любим пощупать товар. Вот гранит у вас налицо, гранит без всякого обмана. А вместо золота вы мне показываете темные пятна, и еще оказывается, что воздух и золото выглядят одинаково. А может, там у вас не золото, а пещера или что-нибудь другое, помеха какая-нибудь. Вы не обижайтесь, товарищи, — добавил он с чарующей улыбкой, — ведь алмазная коронка у меня в работе. Значит, я должен где-то задержать работу ради вас.

— Ради месторождения, — сказал Сошин сурово.

— Но я не вижу золота, одни только пятнышки на экране. Вы не думайте, что я против, товарищи. Я сам прошу: убедите меня как следует.

— Убедить? — переспросил Сошин. — Сейчас попробуем.

5

— Нельзя ли, Иван Кириллович, — обратился Сошин к директору, — взять из золотоприемки немножко песку. Или еще лучше — самородочен. Одним словом, граммов пять-десять золота.

Директор задумался.

— Самородочек? Не знаю, есть ли сейчас. Из приискового музея разве? Тоже хлопотно: ходить, выписывать… А не подойдет ли тебе такое золото? Правда, не наше. С чужого прииска.

Он вытащил из кармашка брюк старинные золотые часы-луковицу с цепочкой.

— Доверишь? — спросил Сошин.

— Ну, доверяю, — сказал директор не без сомнения. — Но только ты имей в виду, что часы именные. Мне их вручил комполка в двадцатом году на Каховском плацдарме.

Сошин молча кивнул головой, положил часы в папиросную коробку, коробку завернул в носовой платок и протянул все это Рахимову:

— Пожалуйста, товарищ. Спрячьте часы в кустах так, чтобы я не видел. Заройте в землю в какой-нибудь низинке или канавке поглубже. Если я найду часы с помощью аппарата, будет это убедительно?

Глаза Рахимова заблестели:

— Неужели найдете часы?

— Найду.

Рахимов взял сверток с часами и удалился. Кусты начинались на расстоянии в триста метров. Рахимов вошел в них и, обернувшись, крикнул: «Не смотрите!» Вскоре он исчез из виду. Только слышно было, как трещат сучья под его грузными шагами.

Минут через двадцать он вернулся. Сошин уже подготовил аппарат и сразу включил его. Снова загудело, заныло, засвистело, экран осветился мерцающим светом, замелькали полоски и размытые пятнышки.

— Ну, вот и часы, — сказал Сошин, когда на экране появилась ясная черточка.

Виктор привычно взялся за топор:

— Будем вешки ставить?

— Нет, не надо вех. Просто подойдем поближе. Замечайте направление — вот на ту ель.

Сошин отключил аппарат, подхватил его и двинулся к кустам. Виктор потащил движок, Елена взялась за трансформатор.

— Может, на машине подвезти вас, девушка? — вежливо предложил Рахимов. — Таскать много придется туда-сюда.

Елена взглянула на него и заметила лукавую усмешку. «Над чем он подсмеивается? — подумала она. — Что-то здесь не так».

Но раздумывать было некогда. Сошин уже забил костыли и кричал:

— Давайте трансформатор, Елена! Люди ждут, не будем их задерживать.

Установив аппарат на опушке, Сошин без труда нашел черное пятнышко. Оно стало заметно ярче, больше по раз-меру. Значит, направление было выбрано правильно. В густой чаще под корнями проникающие лучи без труда находили спрятанные часы.

— Теперь есть два способа на выбор, — сказал Сошин Рахимову. — Можно определить расстояние, измеряя время прохождения сигнала. Можно, кроме того, отойти в сторонку, взять еще раз направление и построить треугольник. В вершине его и будут часы.

— Давайте попробуем и так и так для верности, — предложил Рахимов.

И снова Елена уловила какое-то лукавство в его голосе.

Оба способа дали одинаковый результат — до часов было метров шестьдесят. Сошин двинулся в чащу напрямик. Мокрые от вчерашнего дождя кусты обдавали людей брызгами, ветви больно хлестали по телу. Неуклюжий Иван Кириллович, отфыркиваясь, топал сзади всех, с хрустом ломая сухие корни, и ворчал на Рахимова:

— Удружил, нечего сказать. Не мог выбрать местечко попросторнее. Полез в чащобу. Вот уж, усердие без толку!

— Приближение к боевой обстановке, — оправдывался Рахимов.

Он тоже запыхался и отирал пот со лба.

На предпоследней съемке получились не только часы, но и расплывчатое серое пятно, как предполагалось — воздух в коробке. Еще одна перестановка — и Сошин с уверенностью указал на одинокую кочку.

— Здесь.

— Разве здесь? — переспросил Рахимов. — Что-то я не узнаю. Впрочем, я с другой стороны пришел. Теперь сам не найду.

— А ты уверен, что здесь? Больно уж хорошо дерн уложен. Как будто и не тронут, — усомнился и директор.

Сошин поглядел на экран еще раз, рванул пук травы… и чертыхнулся.