Подземный корабль

Наконец ему стало ясно, что произошло. Крупный и легкий снег выпал на город и лежал нетронутым, люди его пока не втоптали в асфальт и даже машины не раздавили колесами. Этот снег сиял, светился, отражал свет фонарей и луны, и одновременно с ним не спала и трудилась реклама. Как толпа на улице кажется нам интересной и оживленной именно потому, что все люди в ней непохожи один на другого, так и реклама создавала эту иллюзию движения и жизни именно оттого, что была совершенно разная по размаху. Грандиозный сияющий ковер, брошенный на фасад казино… за ним тонкие, словно составленные из спичек пунктирные цифры обменника, рубиновые квадраты карабкаются по стенам ресторана… дальше условный человек перебирал ногами-палочками, стремясь быстрее расплатиться за мобильник… мирно торжествовали ножи… выплыл закругленный угол здания с ярко освещенным нижним этажом, где ночевало стадо блестящих мотоциклов. Эта жизнь была так разнообразна, так самодостаточна. Его машина как раз ехала по Садовому кольцу.

В “Мадагаскаре” консьерж и охранник устало подняли головы ему навстречу. И бармен для чего-то не спал и сидел на работе. Морохов услышал его громкий голос:

— Тридцать в ноябре, потом сорок пять. Ведь это же настоящее интенсивное развитие. Кстати, вчера мне хорошая мысль в голову пришла. Я нашел в нашем птичьем атласе… Следите за мной, господа, — в этом квадрате, здесь, возле Старого Двора, где уже почти граница с Латвией, есть заброшенная турбаза. Если они придут туда ночью…

— Антон! — громко сказал охранник.

— Я предлагаю ее как запасной аэродром, ну, аэродром — это я говорю фигурально. Надо только понять…

— Антон, — повторил охранник. — Мстислав Романович приехал.

Неясное лицо бармена появилось в темноте коридора, он суетливо и неуверенно начал что-то объяснять. Добравшись до своей койки, Морохов немедленно упал в нее и заснул, поскольку ночь в общем-то можно было уже считать утром.

В это темное зимнее утро ему приснился один из тех четких снов, что посещают по утрам и отпечатываются в памяти гораздо сильнее, чем многое из происходящего наяву. Вокруг было море, и он находился недалеко от берега, по пояс в воде. Тут же плавала большая яхта, широким клином нависал ее парус. И вот одному из пловцов рядом с ним, здоровому, широкоплечему парню, проломило голову бамбуковой реей, на которой косой парус крепился. Пловец погиб мгновенно, какие-то люди бросились вытаскивать его тело. Мстислав приготовился осмыслить это событие, подумать о том, какая страшная вещь только что произошла… но тут же стрелки времени перескочили на несколько секунд назад, сам он оказался в воде и рея понеслась на него. Ясно, что некие высшие силы вздумали продемонстрировать ему, как именно все происходило. Он стал объяснять им, что не хочет переживать это сам, принялся просить, чтобы его отсюда вытащили, но никем не был услышан…

Момент удара не почувствовал, только понял, что он произошел. Затем последовало несильное физическое напряжение, словно его тело прорвало некую в меру прочную пленку. Тут же он оказался в реальности очень черной и плотной и сразу понял, что здесь нет и не будет ничего — ни чувств, ни мыслей, ни голосов, ни ангелов, ни людей, ни каких-либо событий, ни самого времени. Крайне интересно было, что все это он чувствовал, об этом думал — именно о том, что никогда больше не будет ни чувств, ни мыслей. И еще — оценивая себя со стороны, он отметил, что принял все со спокойным смирением и не пришел в ужас, как следовало бы ожидать от нормального человека. Это удивило его, он стал об этом думать. Его мысль — конкретная, мучительная и четкая — разрезала сон, как нож разрезает ткань. Он дернулся и проснулся.

Все еще продолжалось зимнее утро. Небо цветом напоминало антрацит, и словно искры на изломах сияли крупные ледяные звезды. Он погулял по квартире, посмотрел в окно. В районе промзоны двое людей с усилием открывали железные ворота. Туда въехал грузовик, нагруженный бетонными плитами. Наверху, на плитах, сидел человек и курил. Во многих окнах окрестных домов уже зажгли свет. По узким, протоптанным в снегу дорожкам люди шли на работу.

Пора было идти и ему.

12

Страницы из дневника Александра Л., написанные им в баре “Страна Советов” под фотографией Марлен Дитрих работы Сесиля Битона.