Подземный корабль

— Так, мигом! — откликнулся он, сразу повеселев, потом убежал в комнату переодеться, между тем как я остался в колышущемся сером водовороте. Его прихожая была полна обуви: великое множество раздавленных тапок, ботинки разного цвета и степени изношенности, древняя кеда без шнурков, даже валенки, заткнутые за зеркало. Мне показалось, что все они, снявшись с якоря, начинают неторопливо двигаться на меня, перестраиваясь в линию для атаки.

Я оттранспортировал себя в квартиру, дверь оставил открытой. Пусть является кто угодно, хоть воры, хоть Михаил Федорович, мне все равно. Добрался до спальни, прилег на несколько минут.

Когда проснулся, за окнами уже темнело. Дошел до кухни, смутно понял, что теперь здесь что-то не так. Сообразил, в чем дело, — на плите стояла кастрюля, место которой было в шкафу. Поднял крышку — внутри был еще теплый бульон, в нем плавала курица. Все это относилось к области чудес. Суп я, однако же, с удовольствием съел. Все продукты из моего списка были куплены и находились в холодильнике или в шкафах. На столике лежали лекарства и сам этот список. На обратной стороне листка было написано:

"Если понадобится что-то еще, звоните. Я не считаю это для себя беспокойством". Дальше крупными цифрами был написан номер телефона.

Но некрасиво было бы и дальше напрягать старика. Через Интернет я нашел службу доставки обедов, и ее курьеры каждый день привозили мне несложную еду. Следующие семь однообразных, скучных, быстро пролетевших дней мною занималась болезнь. Наконец, я принял прежние очертания и решил, что пора Горчанскому позвонить, выразить благодарность и подтвердить ее каким-нибудь неутомительным поступком. Наиболее разумно — пригласить его посидеть в правильном и простом пивном заведении. Взял оставленный им листок, набрал номер.

— У меня действительно плохо с интеллектом, — сказал я через две секунды после того, как разговор начался. — Как можно было не догадаться, кто именно оставил ту записку.

— Вот это новость! Я сама собиралась позвонить — и вдруг поняла, что у меня нет вашего номера. Ну, пациент скорее жив?

— Почему вы вдруг приехали меня спасать? То есть спасибо, конечно.

Еще бы я могла не приехать. Мой отец мне позвонил, он волновался так, будто вы попали под пулю киллера. Потом я поняла, что случилось, и решила принять участие. Есть вещи, которые женщина должна делать. И в любом случае, мне было любопытно. Через три часа дочь заканчивала уроки танцев, ну так времени оказалось достаточно. Я сбегала в ближайший магазин. Потом прихожу к вам и вижу: дверь в квартиру приоткрыта. Я вас позвала и поняла, что вы спите.

— Просто безобразие. Будить надо было тут же.

— Ну-ну, — сказала она. — Не каждый мужчина любит, чтобы его заставали больного в постели.

— Тогда объясните, что мне теперь делать. Вашего отца я хотел пригласить где-нибудь посидеть — хороший ресторан и все такое. Не знаю, должен ли я вам это предлагать?

— Думаю, что да, — ответила она. — Будет правильно, если вы сами выберете время. У вас много дел, а я свободна.

Мы встретились в тот же день, через два часа. Я посадил ее в такси. Машина медленно катилась мимо старых домов в районе Таганки, там, где Москва словно не решила, то ли это у нее пыльные и заброшенные кварталы центра, то ли уже окраина…Трехэтажные дома, просевший балкон на фасаде, дворик с двумя деревьями и одной скамейкой. Затем нас долго сопровождала длинная стена неинтересного, большого здания. Последняя его дверь была украшена аркой из тесаного камня, рядом висели вывеска "Кафе "Cinecitta" и стилизованный обрывок кинопленки. Тротуар в том месте приподнимался, ко входу вели ступеньки. Сквозь открытые окна я увидел скатерти гранатового цвета, низкие диваны и свечи на столе.

— Вот здесь мы можем остаться, — предложила эта женщина.

— Уверены? Просто есть вариант интереснее. Недавно в центре открылось кафе в стиле хай-тек. Все синее и прозрачное: столы, тарелки, вилки…

— Нет, нам туда, — сказала она с твердостью маленькой девочки, которой понравилась кукла.

Мы вошли в почти пустой зал. Официантка выбрала нам столик у стены, я сел, раскрыл меню. Госпожа Горчанская прилегла на диван и вытянула ноги, скрестив их в щиколотках. Во время первой нашей встречи мне показалось, что она очень высокого роста, но я ошибся — и понял это сейчас, когда она сбросила свои, на высоких каблуках, сапожки. Нам принесли мягкий пестрый плед — я поднялся и аккуратно укутал ей ноги.

На кирпичной стене висел большой экран. Я успел заметить улицы, кажется, Парижа: фонари, кареты, господа в цилиндрах. Старинный черно-белый фильм медленно себе тек с выключенным звуком, и только внизу усердно появлялись желтоватые полоски титров.

— Еще раз хочу сказать спасибо за эту помощь, совершенно неожиданную, — начал я, неловко складывая слова. — Представить, что в современной Москве найдется женщина, которая так вдруг все бросит…